Я хочу поговорить с вами… Сегодня у нас, по-моему, второе декабря, день. Я хочу поговорить с вами о локах, вторичных, инграммах: как с ними работать. Это старо, не так ли? Я имею в виду, это уже древность, правда? Даже подумать страшно, что нужно снова все это проходить. Просто… просто ужас!

Я хочу поговорить сегодня с вами... сегодня второе декабря, я полагаю, вторая половина дня. Я хочу поговорить сегодня с вами о локах, инграммах и вторичных инграммах и о том, как с ними работать.

Но нам необходимо кое-что об этом знать, потому что ведь они не исчезли все в одно мгновение только по той причине, что сейчас мы работаем с ними как-то иначе.

Не новая тема, правда? Я имею в виду, это настоящая древность, не так ли? Просто мороз по коже при мысли о том, что придётся снова обсуждать всё это. Как это ужасно.

Как вы видите, у проблемы всегда есть две стороны. Одна сторона связана с самим объектом, с его строением, с его существованием и так далее; а другая — с тем, как с ним работать, или какова его функция, или каково его назначение. То есть, мы можем разделить на… надо сказать, что это абсолютно ложное разделение, но это хорошая аналогия — мы можем разделить область медицины на две части. Можно сказать, чтоесть структура — и есть функция, и медицина сошла с рельсов именно в той точке, где она не смогла разделить эти две части и различать их в дальнейшем, так что медики все время упираются в структуру: структура, структура, структура.

Но нам необходимо знать что-то об этом, ведь инграммы, локи и вторичные инграммы не перестали вдруг существовать только из-за того, что мы стали заниматься чем-то другим.

Один парень, врач, прослушал цикл лекций в Канзас Сити. Так вот, он однажды подошел ко мне после этих лекций и сказал: «Двадцать лет до сегодняшнего дня я изучал структуру. И работал с точки зрения структуры. Сейчас я слушал вас три дня — и теперь должен отказаться от этого подхода». И еще он сказал: «Я хочу, чтобы вы знали: я вовсе не чувствую себя в убытке!» (Смех в зале.)

Понимаете, у любой проблемы всегда есть две стороны. Одна из них имеет отношение к реально существующему явлению, вещи, объекту и так далее, а вторая имеет отношение к тому, как вы работаете с этим, или с тем, как это функционирует или каково предназначение этого. И мы можем разделить – это, кстати, совершенно неправильное деление, но оно хорошо демонстрирует идею, – мы можем разделить медицину на две части: мы можем сказать, что есть структура и есть функция. И причина того, что медицина сбилась с пути, состоит в том, что там не осознали, что есть две эти части, там не стали проводить различий, и поэтому там постоянно занимались только структурой - структурой, структурой, структурой.

Потому что функция управляет структурой, и на самом деле, на сегодняшнем уровне наших исследований функция в любой момент может стать структурой. И получив функцию, вы можете по своему желанию получить, собрать, трансформировать или разрушить структуру. Так что если структура в начале являлась частью названной дихотомии… Это чудесное словечко! Я вычитал его в словаре, оно каким-то образом связано с цветами и оно никогда не означало чего-нибудь еще, что можно было бы спутать с его настоящим значением. Просто прелесть! Мне нравится иметь под рукой пару-тройку таких словечек, чтобы одиторы-профессионалы могли озадачивать публику (смех в зале). Чтобы можно было с ученым видом сказать: «О, гм, эта де… эта дихотомия…» — а бедный парень скажет: «Эта — что?» «Ну, это технический термин!» (Смех в зале.)

Один тип прослушал серию лекций в Канзас-Сити – он был врачом. Он подошёл ко мне однажды и сказал: «В течение двадцати лет я изучал структуру и работал, исходя исключительно из представлений о структуре. А теперь я послушал вас в течение трёх дней, и я должен выбросить всё это на помойку». Он сказал: «Я хочу, чтобы вы знали, что это немалая жертва с моей стороны!»

И вот когда мы обращаемся с этими двумя вещами как с данными, сопоставимыми по важности, это ошибка. Это очень распространенная ошибка. Ошибка настолько всеобщая, что и мы делали ее несколько лет. Мы рассматривали структуру так, будто она стоит в одном ряду с функцией. Потому что мы еще не знали столько о функции. То есть, можно сказать, то, что мы знали о функции, тот пласт знаний о функции, которым мы тогда располагали, можно было сравнить со структурой. То, что мы знали о структуре, и то, что мы знали о функции, составляло тогда эту дихотомию.

Потому что функция регулирует структуру. И на самом деле функция – на том уровне, на котором мы сейчас её изучаем, – может в любой момент стать структурой. И имея в своём распоряжении функцию, вы можете в любой момент получить структуру, создать её, изменить или разрушить. Таким образом, поскольку структура является частью этой дихотомии... о, это замечательное слово, я узнал его из словаря. Оно каким-то образом связано с цветами или с чем-то в этом роде, и оно не означает ничего другого - ничего такого, что могло бы кого-нибудь запутать. Это просто чудесное словечко. И я люблю иметь наготове несколько таких словечек, чтобы профессиональные одиторы могли ошеломлять людей.

Однако в настоящее время мы поднялись настолько, что у нас нет структуры, сопоставимой с тем, что мы сегодня знаем о функции. Структура осталась далеко позади, такая крошечная, микроскопическая вещь под названием вселенная МЭСТ, а мы вступили в область функции. Так что эти вещи больше не составляют пару. Я хотел бы с самого начала прояснить это, чтобы показать вам, как сместился акцент в рассмотрении локов, вторичных и инграмм, потому что, хотя их действие и связано с функцией, но сами по себе они относятся к структуре. Это все структура.

Они могут сказать с учёным видом: «О, дихотомия», – а несчастный собеседник спрашивает: «Что?»

И поскольку мы продвинулись так далеко в область функции, мы можем обращаться с этими штуками так же легко, как лоцман речного судна на Миссисипи умеет обращаться со стволом и колодой карт. Ничего особенного. Едва касаясь рубашек, быстро поворачиваете колоду и бросаете взгляд на нижнюю карту, тут же все раздаете, игроки берут свои карты — и у всех по полному Дому, но у вас четыре туза*Дом (Full House): третья по старшинству комбинация карт в покере, состоящая из тройки и пары – трех и двух карт одного достоинства. Четыре туза старше, чем Дом, на один уровень (из девяти).. Вот что я имею в виду.

«Ну, это такой технический термин».

Когда вы знаете достаточно о функции, вы можете перестать обращать внимание на структуру, но никогда не выпускайте из внимания структуру, пока не будете знать ее функцию. Так устроено мышление инженера: когда он знает структуру настолько, что может ее собрать, когда вздумается, он расслабляется и больше не беспокоится об этом. Он знает, что в ней важно, а что нет. Но до этого момента он очень и очень озабочен тем, чтобы поезд, который он пускает сквозь гору, прошел через туннель. Он очень внимателен к структуре, он проделывает в горе отверстие, то есть, изменяет структуру таким образом, чтобы поезд мог через это отверстие проехать.

Так вот, когда мы рассматриваем структуру и функцию как данные, сравнимые по величине, мы допускаем ошибку. И это очень распространённая ошибка, и это настолько распространённая ошибка, что мы допускали её на протяжении последних двух лет. Мы считали, что структуру можно сравнивать с функцией. Так происходило потому, что у нас не было достаточного количества знаний о функции. Верно, что те данные относительно функции, которыми мы располагали... то, что мы знали о функции, – это было сравнимо по величине со структурой. То, что нам было известно о структуре, и то, что нам было известно о функции, – это как раз и образовывало вышеупомянутую дихотомию.

А как известно, если у поездов нет отверстий и рельсов, по которым ездить, то такие поезда изнашиваются очень быстро и очень основательно. И то же происходит, если не знать о структуре столько, чтобы быть совершенно уверенным, что структура может составляться, создаваться и разрушаться функцией. Но для этого нужно знать ужасно много о функции, не так ли? Просто чертовски много.

Мы же на самом деле поднялись на более высокий уровень – бомс, бомс, – и у нас нет такой структуры, которая могла бы сравниться с тем, что нам сейчас известно о функции. Таким образом, структура осталась вот здесь – эта крохотная штучка, эта микроскопическая штучка, известная под названием «МЭСТ-вселенная», а мы поднялись вот до этого диапазона функции. Поэтому мы не имеем больше дела с этой парой. Я хочу с самого начала разъяснить это, чтобы показать вам, что мы теперь по-другому оцениваем важность локов, инграмм и вторичных инграмм, поскольку, хотя в их действии проявляется функция, сами они представляют собой структуру. Они представляют собой структуру.

Утверждение, что медицина как наука делает слишком сильный акцент на идее структуры вообще — это не пустая критика. Почему они думают, что единственное средство избавиться от язвы — это хирургическая операция, в то время как все зарегистрированные ими факты свидетельствуют о том, что операция язву не лечит? Парня прооперировали раз, возможно, некоторое время он здоров, затем его оперируют еще раз, возможно, он здоров еще некоторое время, его оперируют снова и он умирает на операционном столе. И это один пример из множества подобных.

И мы, поднявшись на такой высокий уровень знания о функции, можем обращаться с локами, инграммами и вторичными инграммами с такой же лёгкостью, как лоцман речного парохода на Миссисипи обращался с колодой карт и пистолетом. Это проще пареной репы. Вы просто переворачиваете их рубашкой вниз, перекидываете их из руки в руку, бросаете взгляд на лицевую сторону, сдаёте карты всем игрокам, все они берут свои карты – и у каждого из игроков по фул-хаусу, а у вас – четыре туза; я хочу сказать, что это что-то вроде этого.

Но время от времени вы получаете пациента, у которого вы вырезали язву — и он здоров. Его прооперировали, и он больше не болел. И врач говорит: «Ну, у нас вот такой выбор: этот парень, может быть, погибнет, у него кровотечение и все такое, и он так или иначе загибается, а мы можем его прооперировать». На самом деле у него нет никакого выбора. Это уже не вопрос порицания, критики, похвалы или чего-то в этом роде, просто взгляд на эти вещи с практической стороны. Он делает то, что может, в рамках своей системы взглядов, своих способностей и знания. Практически каждый вокруг нас делает то же самое.

Так вот, когда вы будете достаточно знать о функции, вы можете начать игнорировать структуру; но бога ради, не начинайте игнорировать структуру до того, как узнаете, каковы её функции.

Наверное, на самом деле это очень и очень плохо, что я для разнообразия выбираю различные области познания, но это забавно. Я со своей стороны могу быть насчет этого достаточно серьезным, даже очень серьезным. Но чем более серьезным я становлюсь в этом вопросе — тем меньше всего происходит. Странно, правда? Эти два факта можно сопоставить.

Это является неотъемлемым компонентом в мышлении любого инженера. Когда инженер достаточно знает о структуре для того, чтобы создавать её по своему желанию, он очень доволен этим, и он начинает относиться к структуре довольно-таки беспечно. Он знает, насколько она важна. Но вплоть до этого момента он очень, очень внимательно следит за тем, чтобы при прокладке путей сквозь гору поезд шёл по туннелю. Он сосредотачивается на структуре. Он пробивает структурное отверстие в горе, чтобы поезд мог через него проходить.

Забавно здесь то, что чем менее человек серьезен в какой-то области, тем больше он может в ней сделать. Вот парень заходит в клетку, а там сидит тигр-людоед. Он знает, что этот тигр — людоед. Не обязательно тигр должен быть людоедом на самом деле, но парень знает, что этот тигр — людоед. И вот этот тигр-людоед сидит себе, а парень должен его дрессировать. Так вот: он знает, что тигр — людоед, и его съедают. Очень просто.

И известно, что те поезда, для которых не пробиты тоннели и не проложены пути, очень быстро приходят в весьма негодное состояние. Так это и бывает, когда у вас нет знаний о структуре, достаточных для того, чтобы быть полностью уверенным, что структуру можно создавать и разрушать с помощью функции. Но на этом уровне вам нужно было бы очень много знать о функции, не так ли? Ужасно много.

Или еще… У меня на маленькой гоночной машине стоял выключатель зажигания. Это очень интересная история. Выключатель был потайной. В той машине вообще не было ключа зажигания, но чтобы с ней никто не баловался, мы установили под приборной панелью потайной выключатель. Этот выключатель и надо было включать, а на панели выключатель был только для видимости. Ну, и из-за того, что мы называли тот выключатель потайным, он, естественно, оставался в секрете. И он был плохо смонтирован, так что после того, как его встроили, ток не проходил через распределитель в систему зажигания, которая была смонтирована на цепи после выключателя. Так что ты включаешь передний выключатель и затем, конечно, потайной выключатель, потому что ты о нем знаешь — а машина не едет.

Так вот, когда мы говорим, что в медицине такое огромное внимание уделяется структуре, мы вовсе не критикуем медицину. Почему медики считают, что человека можно избавить от язвы только с помощью хирургической операции, тогда как их собственные данные говорят о том, что человека нельзя избавить от язвы с помощью хирургической операции? Человеку делают операцию, и он, возможно, чувствует себя хорошо в течение некоторого времени. Вы делаете ему ещё одну операцию, и он, возможно, чувствует себя хорошо в течение ещё некоторого времени. Вы делаете ему ещё одну операцию – и он умирает на операционном столе. Я хочу сказать, это такого рода вещи.

И вот вы лезешь туда, разбираешь распределитель, раскручиваешь свечи, разбираешь клапана, подшипники, снимаешь бензобак, снимаешь карданный вал и вентиляторы, чтобы выяснить, почему же машина не заводится. Устанавливаешь все это назад, снова пытаешься завести — снова не заводится. И они сдались, они сдались — механики, которые с ней работали. Они привезли мне машину обратно, поставили ее на дороге и попытались убедить меня, что теперь она заведется. Я сел в нее, но она не завелась. Они тянули ее буксиром, но она не заводилась.

Но время от времени вам попадается такой случай: человеку делают операцию по поводу язвы, и он чувствует себя хорошо. Он просто продолжает чувствовать себя хорошо, начиная с этого момента. Так что врачи говорят: «Что ж, хорошо, у нас есть шанс, и этот парень, вероятно, вот-вот полностью развалится, и у него кровоизлияние и так далее, и он всё равно умрёт, так что мы с таким же успехом можем прооперировать его». Понимаете, у врачей на самом деле нет выбора. Таким образом, дело не в том, что мы осуждаем, критикуем, хвалим или делаем что-то ещё. Дело просто в том... давайте рассмотрим это с практической точки зрения. Врачи делают то, что они могут сделать в рамках своей системы взглядов, своих способностей и знаний. И практически все, кого вы знаете, действуют именно таким образом.

Я решил в этом разобраться и сказал: «Давайте посмотрим, что мы сделали с этой машиной с того момента, когда она в последний раз заводилась? Ах, да, мы установили потайной выключатель». И я полез под панель, чтобы посмотреть, включен ли тот потайной выключатель. И меня ударило током. Там здорово замкнуло — дзззыннь! Тогда я влез туда и просто вытащил все провода. Я соединил их вместе и оставил их пока просто висеть снаружи. Включил этот выключатель — и машина завелась. Я подумал: «Боже мой, какой странный случай! С машиной было все в порядке».

Так вот, на самом деле, это очень дурно с моей стороны, что я, с тем чтобы создать хаотичность, выбираю различные сферы деятельности и так далее, но это весело. И это совершенно... Сам я могу относиться к этому очень серьёзно, очень серьёзно, и чем серьёзнее я отношусь к этому, тем меньше событий происходит. Странно, что в этой сфере структура и функция сравнимы по величине, не правда ли?

Естественно, к этому моменту она была уже абсолютно разлажена. Карбюраторы сняли, свечи сняли, распределитель в нерабочем состоянии, таймер снят, цепь зажигания вся расхлябана. Это было не оттого, что я такой крутой, а оттого, что я небрежно встроил этот потайной выключатель. Понимаете, я ничего с машиной не делал, но в нее встроили потайной выключатель, и, следовательно, он должен был оставаться тайной. Он был для этого предназначен. И значит, никто другой не мог завести эту машину, поэтому, конечно, машина… Его задачей было устроить так, чтобы машина не заводилась — так и произошло. Этот пример — чистая правда. Выглядит совершенно по-дурацки, но бригада механиков в гараже билась с ним три недели.

И вот что тут забавно: чем менее человек серьёзен, тем больше он может делать. Например, человек заходит в клетку; там сидит тигр-людоед. Человек знает, что это тигр-людоед. Этот тигр не обязательно является людоедом, просто человек знает, что это тигр-людоед. И в клетке сидит этот тигр-людоед, а человек должен дрессировать этого тигра-людоеда. Он знает, что это тигр-людоед, так что тигр его съедает. Всё очень просто.

Ну, тут было спостулировано что-то о структуре во вселенной МЭСТ, в каких-то наиболее привычных и понятных терминах, что-то было спостулировано относительно этой структуры. И было сказано, что эта структура работает так-то и так-то. И, наверное, постулат насчет этого был сделан очень крепкий. Человек сказал: вот выключатель, который не даст машине завестись; с ним машина будет в безопасности; а затем, естественно, так как это был секрет, никто не мог даже посмотреть его и выяснить, хорошо ли этот выключатель подсоединен.

Мне на маленький спортивный автомобиль установили выключатель зажигания определённого типа. Это было очень интересно. Это был секретный выключатель. У этого автомобиля вообще не было ключа зажигания, и чтобы кто-нибудь не сделал чего-нибудь с этим автомобилем, мы установили секретный выключатель под панелью. Нужно было включить этот выключатель, а выключатель на передней панели был просто для виду.

Это очень давний пример. Но знаете что? Это неотъемлемая часть любого исследования, кто бы и где бы его ни проводил. Он начинает исследовать структуру и определяет: эта структура выполняет такую-то задачу, совершенно очевидно, что именно это она и делает. Безусловно, это так; вы можете подойти к людям на улице, взять и рассмотреть их очень внимательно — одного за другим. И все время структура будет делать именно это…

И поскольку мы называли этот выключатель секретным, он, конечно же, действительно превратился в секрет. И проводка к нему была подведена так плохо, что после его установки от него не поступал ток к распределителю зажигания и к системе зажигания. Происходило вот что: вы включали выключатель на передней панели, и вы, конечно же, включали секретный выключатель, потому что вы о нём знали. Автомобиль не заводился, поэтому вы, конечно же, обходили его кругом, разбирали на части распределитель, вынимали свечи, вынимали клапаны, вынимали подшипники, снимали топливный бак, снимали с места ведущий вал и вентилятор – всё это для того, чтобы выяснить, почему автомобиль не заводится. И вот механики снова поставили все эти детали на место и ещё раз попытались завести автомобиль, а он по-прежнему не заводился. И они сдались – механики, которые работали с ним. И они доставили автомобиль обратно, поставили его на дороге перед домом и попытались уверить меня, что он теперь будет заводиться. Я вышел к нему, и он не завёлся. Они притащили его на буксире. И он не заводился.

Прекрасно, но теперь давайте подойдем к этому серьезно. Давайте рассмотрим это действительно серьезно, поработаем с тем, что они делают сейчас, и устраним это в самой основе, ниже уровня того постулата, который это делает. О, мы можем получить удовольствие. Мы обнаружим, что каждый человек из тех, что ходят туда-сюда по улице, каждый заключил соглашение об опыте: что опыт — это вещь хорошая, что кое-какой опыт нужно спрятать, и что кое-какой опыт нужно сделать автоматическим. Как они это делают? Инграммы, вторичные, локи — это целая система. Все становится автоматическим, оно работает так и эдак. Они получают всевозможные инграммы, которые должны действовать против них и насчет которых они должны оставаться в полном неведении. И хотя вся эта система держится буквально на честном слове, хотя она настолько хлипкая, как идея ремонта машин у китайцев… они всегда перебарщивают. Они монтируют ее на одном уровне тона, затем они падают по шкале тонов и начинают использовать ее на другом уровне тона, и естественно, этот предмет становится хозяином.

Так что я обдумал всё это и сказал: «Давайте-ка посмотрим, что мы сделали с этим автомобилем после того, как он последний раз завёлся? Мы установили секретный выключатель». И я протянул руку под панель, чтобы проверить этот секретный выключатель – и эта штуковина ударила меня. Понимаете, я имею в виду хорошее, основательное короткое замыкание, вы знаете – бзззым! Так что я ещё раз протянул туда руку и вырвал проводку – просто рванул и всё, соединил провода вместе, оставил их висеть на какое-то время, повернул выключатель, и автомобиль завёлся. Я подумал: «Силы небесные! Это очень, очень странно». С автомобилем всё было в полном порядке.

Эта вещь начинает ими распоряжаться. И для них начинается кошмар. Они не понимают, что происходит и почему они так поступают. Они сделали что-то здесь автоматическим, они не хотели об этом знать, предполагалось, что это будет работать как-то по-своему. Следовательно, было время, когда они все об этом знали.

Конечно же, к этому времени в автомобиле все было совершенно разлажено. Карбюраторы работали неправильно, свечи работали неправильно, настройка распределителя зажигания была сбита, таймер работал неправильно, цепь распределительного вала не была как следует натянута. Я смог обнаружить причину неисправности не потому, что я такой умный, а потому что я не был тем, кто со всей тщательностью установил в машине секретный выключатель. Понимаете, я не делал этого с автомобилем, но эти люди установили там секретный выключатель, и поэтому он, конечно же, должен был оставаться секретным. Это было предназначение выключателя. И поэтому никто другой не мог завести автомобиль, поэтому он, конечно же... предназначение выключателя заключалось в том, чтобы автомобиль не заводился. И именно этого они и добились. Это абсолютно реальный случай. Это кажется совершенно нелепым. Но это отняло три недели у бригады механиков в гараже.

Вот пришел человек, положил руку на горячую печь и обжегся. Он посмотрел на свою руку и увидел, что она повреждена. И он сказал: «Знаете ли, мне нужно сделать что-то такое, чтобы в следующий раз, когда я буду проходить мимо горячей печки, я вспомнил бы, как я обжег руку, потому что я могу это забыть». «Так, ладно, я сделаю вид, что забыл это, но всякий раз, когда моя рука окажется возле горячей печки, я отдерну ее от этой печки». Видите — автоматизм.

Так вот, они создали какие-то постулаты относительно структуры в МЭСТ-вселенной в соответствии с совершенно ясными представлениями; они создали какие-то постулаты относительно этой структуры, и сказали, что эта структура делает то-то и то-то. И конечно же, постулат, созданный ими, был надёжным. Они сказали: «Это выключатель, который не даст автомобилю завестись; благодаря ему автомобиль будет в безопасности», – а затем, конечно же, поскольку выключатель был секретным, они даже не могли обследовать его, чтобы выяснить, хорошо он подсоединён или нет. Это длинная история. Но знаете ли вы, что это неизменно происходит всякий раз, когда кто-то проводит какое-либо исследование. Человек начинает исследовать структуру и говорит, что эта структура, согласно наблюдениям, делает то-то и то-то – она делает то-то и то-то, и это можно наблюдать. И разумеется, она именно это и делает. Вы можете выйти на улицу и брать прохожих и так далее, вы можете брать одного за другим и изучать их всех, и структура постоянно будет делать именно это. Хорошо.

Мы предполагаем оказаться возле чего-то, это что-то содержит определенный стимул — и мы собираемся реагировать на него определенным образом. И мы хотим, чтобы это происходило как можно быстрее, и — вот она, ошибка, эта большая ошибка. Мы хотим делать это автоматически.

Так вот, давайте отнесёмся к этому серьёзно – давайте отнесёмся к этому серьёзно и поработаем с тем, что эти люди делают, и аннулируем всё это – ниже уровня того постулата, который вызывает всё это. О, мы можем повеселиться. Мы обнаруживаем, что у каждого из людей на улицах имеется согласие относительно опыта – они согласились, что опыт – это хорошо, что часть данных, полученных из опыта, необходимо прятать, и что часть этих данных должна работать автоматически.

Для того чтобы сделать что-то автоматическим, нам нужно скрыть это от самих себя. Мы находим этого парня гораздо позже на траке: несколько миллионов, миллиардов, триллионов лет спустя. Что он делает? Он бродит в густом тумане, он сидит в теле, не зная, как он туда попал, и все такое. Вы окликаете его: «Эй!» Если бы вы могли так сделать, все было бы проще простого. Вы бы сказали только: «Ты помнишь то время, когда ты захотел, чтобы что-то стало автоматическим?»

И как они достигают этого? С помощью инграмм, вторичных инграмм и локов. Это система. Всё становится автоматическим и начинает делать то, делать сё. У людей имеются самые разнообразные инграммы, которые должны делать что-то с людьми и о которых те ничего не должны знать. И хотя вся эта система совершенно безумна – настолько же безумна, как представление китайца о ремонте автомобиля, – люди постоянно используют её на всю катушку. Они устанавливают эту систему, находясь на одном уровне шкалы тонов, затем они опускаются по тону и, конечно же, эта система берёт над ними верх. Она начинает управлять ими. Им приходится ужасно тяжело. Они не знают, что происходит и на основании какой системы они функционируют. Они сделали что-то автоматическим. Они не желают знать, что это такое. Это должно работать вот здесь каким-то специфическим образом. А затем... когда-то люди знали обо всём этом. Человек входил в комнату, клал руку на горячую плиту, получал ожог, он смотрел на свою руку и видел, что она повреждена. И он говорил: «Знаете, мне придётся сделать что-то для того, чтобы, когда я в следующий раз подойду близко к горячей плите, я смог бы вспомнить, что я обжёг руку, потому что я вполне могу забыть об этом. Что ж, хорошо, давайте представим, что я забыл об этом, но всякий раз, когда моя рука будет приближаться к горячей плите, я буду отдёргивать её от этой горячей плиты». Автоматизм, вы понимаете?

«Ага!»

Мы подходим к чему-то, что содержит в себе определённый раздражитель, и мы хотим реагировать на него определённым образом, и мы хотим, чтобы это происходило как можно быстрее, так что мы устраиваем всё так, чтобы это происходило автоматически – в этом и заключается ошибка, это серьёзная ошибка.

«Хорошо. Помнишь ли ты более ранний случай, когда ты захотел, чтобы что-то стало автоматическим?»

Что ж, чтобы что-то стало автоматическим, вы прячете это от себя. И вот вы обнаруживаете этого человека на траке через несколько миллионов лет, миллиардов или триллионов лет. Что он делает? Он ходит в густом тумане, он находится в теле, он не знает, как он попал туда и так далее. И вы говорите: «Эй». Если бы вы могли сделать это, то это было бы очень просто – вы просто говорите: «Вы помните момент, когда вы хотели, чтобы что-то происходило автоматически?»

«А что значит “автоматическим”?»

-Да.

«Ну, это когда что-то работает само по себе и выполняет какую-то работу за тебя».

—Хорошо. Вы помните более ранний момент, когда вы хотели, чтобы что-то происходило автоматически?

«О, да-да. Получил более ранний момент, еще более ранний момент, еще более ранний момент».

—Что вы подразумеваете под словом «автоматически»?

Бам! Это рухнул его инграммный банк — потому что он держался только на этом крошечном функциональном моменте, который гласил: «Давайте сделаем это автоматическим, потому что так безопаснее». Вот как это было бы.

—Ну, это когда что-то действует самостоятельно и делает что-то за вас.

Сейчас я пройдусь по этому материалу снова, но несколько в другом аспекте — чтобы показать вам, что такое эти локи, вторичные и инграммы. Мы знаем, что они такое с точки зрения структуры — они сделаны из старой энергии, и в них есть картинки, которые, если их рестимулировать, имеют власть навязывать организму боль и командовать им.

—О, да, да.

Мы это знаем. Мы исследовали их анатомию. Мы обнаружили то, что сидит там в виде тяжелой инграммы. Они могут быть в пренатальном банке, могут быть электронным инцидентом, могут быть любой из десятков вещей. Многие из них противопоставлены друг другу, но многие и не противопоставлены. Мы знаем, что там сидит большой банк, что на него наслаиваются вторичные инциденты — это эмоциональный заряд, что к нему цепляются маленькие локи, и так далее. И когда вы убираете одну из этих штук — Боже правый! — они перестраиваются по-другому. И оказывается, что там все так запутано, так закручено — вот ваш преклир идет по улице. И видит он пожарный гидрант. Каждый раз, когда он видит пожарный гидрант, он вытягивается и напрягается. Вы спрашиваете: «Что тебя сделало таким вытянутым и напряженным?»

Нашли более ранний момент, более ранний момент, более ранний момент.

«Да ничего… наверное, трамваи». Ну, вы сажаете его за э-метр и устанавливаете, что это был пожарный гидрант.

Бимс! Инграммный банк этого человека исчезает. Потому что он удерживается этой маленькой функциональной штучкой, которая говорит: «Давай сделаем так, чтобы всё это работало автоматически. Тогда мы будем в безопасности». Понимаете, как это происходит?

А он этого и не знал, понимаете? Настолько он не в себе. Он видит пожарную колонку, это заставляет его напрячься, и он даже не знает, что он напрягся из-за этой пожарной колонки, которая попалась ему на глаза. Но он знает, что что-то вызвало у него напряжение. Он считает, что это трамваи. Но он не знает, что это трамваи. Если бы он совершенно точно знал, что это трамваи, он бы больше не напрягался. Если бы он просто сказал себе: «Ну, это трамваи», — он бы больше не напрягался из-за пожарных гидрантов (смех в зале). Так что… Понимаете, если бы он ЗНАЛ, что это из-за трамваев, то получилось бы, что он просто сделал новый постулат. Вот он сказал: «Трамваи вызывают у меня напряжение. Теперь, так как я знаю, что трамваи вызывают у меня напряжение, они больше не будут вызывать у меня напряжение». Он мог бы проделать такой «трюк» над собой, если бы не был вынужден слишком твердо соглашаться со вселенной МЭСТ.

Теперь я расскажу обо всём этом несколько по-другому, чтобы вы увидели, что представляют собой эти локи, инграммы и вторичные инграммы. Мы знаем, что они представляют собой с точки зрения структуры – это старая энергия, они содержат картинки, и когда эти картинки рестимулируются, они могут командовать телом и могут заставить тело испытывать боль.

Итак, что за систему он установил? Эта система начинает действовать с его согласия. Человек соглашается все более и более твердо, и кончается все тем, что он убежден в плотности и существовании структуры, которую он сам сконструировал.

Мы знаем это, – мы знаем, что они являются именно этим. Мы обнаруживали всё это у человека в форме тяжёлой инграммы. Она находится в пренатальном банке, или это электронный инцидент, или это одна из десятков различных вещей – о многих из них можно поспорить, но многие из них неоспоримы. Мы знаем, что есть этот большой инграммный банк, и что там есть эти вторичные инграммы – инциденты, содержащие эмоциональный заряд, и ещё существуют эти маленькие локи и так далее. Боже, вы начинаете удалять один из этих инцидентов – раз, два, так и этак, и вы обнаруживаете, что всё это спутано и перепутано. И вы обнаружите, что всякий раз, когда преклир идёт по улице и видит пожарный гидрант, он напрягается. И вы спрашиваете: «Что заставляет вас напрягаться? »

Давайте рассмотрим это в другом контексте. Давайте посмотрим, как это бывает в гипнозе. Вот реальный феномен, который можно взять и исследовать. Если вы хотите с этим разобраться, приобретите брошюру типа «Как загипнотизировать ближнего: пять простых уроков» или что-нибудь в этом роде, потому что это очень легко сделать. Поставьте перед ним свечу, скажите ему смотреть на пламя. Определенному проценту людей этого достаточно, чтобы впасть в гипноз. И есть такие, с кем очень трудно работать: каждый раз, когда им говорят войти в гипнотический транс, они мчатся, как сумасшедшие, в обратную сторону. Эти, наоборот, гипнотизируют. Гипноз — ужасно увлекательное занятие.

«Ничего. Должно быть, трамваи. Хе-хе». Что ж, если бы вы дали ему в руки банки Е-метра... вы бы выяснили, что это были пожарные гидранты.

Все, что вы просите его сделать — сконцентрировать на чем-то канал восприятия, сконцентрировать на чем-то линию общения и затем зафиксировать ее там. Он согласился сделать это в ту секунду, когда посмотрел на свечу. Ваш трюк заключается в том, чтобы заставить его согласиться с чем-то еще. В гипнозе нет совершенно ничего сверхъестественного. Это простейшая вещь. Вот он смотрит у вас на свечу. «Хорошо. Вы внимательно смотрите на свечу, вы очень внимательно смотрите на эту свечу… Вы знаете, что от такого сосредоточения вы можете почувствовать усталость… вам захочется спать. Вы смотрите на свечу очень внимательно, пока не почувствуете этой усталости». Он скажет: «Ладно». Смотрите, он уже согласился, что сосредоточение на этом предмете может вызвать у него сон.

Каждый раз, когда он проходил... и он даже не знает этого, понимаете? Его состояние является настолько плохим. Он видит пожарный гидрант, напрягается, и даже не осознаёт, что напрягается из-за того, что видит этот пожарный гидрант. Но он знает, что из-за чего-то напрягается. Он не настолько в плохом состоянии, чтобы не осознавать этого. Он знает, что это трамваи. Вот только он не знает, что это трамваи. Если бы он мог знать без тени сомнения, что это трамваи, то он не стал бы больше напрягаться. Если бы он просто сказал себе: «Что ж, это трамваи» – то он не стал бы больше напрягаться из-за пожарных гидрантов. Понимаете? Если бы он мог знать, что это трамваи... Он создал бы новый постулат, вот что он сделал бы. Он говорит: «Я напрягаюсь из-за трамваев. Теперь, когда я знаю, что напрягаюсь из-за трамваев, я больше не буду напрягаться из-за них». Я хочу сказать, что он мог бы таким образом «обмануть себя» (в кавычках), если бы только не был вынужден так сильно соглашаться с МЭСТ-вселенной.

Хорошо, это вы получили. Теперь давайте сделаем вот что. «Посмотрите на эту свечку чуть-чуть более пристально. Вы почувствуете, как тело расслабляется… расслабляется все больше и больше». И он соглашается чувствовать, что тело расслабляется все больше и больше. Вот и все. Он просто потихонечку соглашается и соглашается, а дальше гипнотизер говорит: «Сейчас ваши глаза закроются». И его глаза хлоп. Естественно, ведь он с этим согласился.

Хорошо, так что же это за система, которую он создал? Что ж, это система, которая начинается с согласия. И человек соглашается всё больше и больше, всё больше и больше, и не успеете вы и глазом моргнуть, как он убеждён в том, что вся та структура, которую он сам создал, существует и что она является чем-то плотным.

Гипнотизер говорит: «Сейчас ваша правая рука поднимется вверх». И парень, слегка изумленный, видит, что его правая рука поднимается. Он говорит: «Боже мой, меня загипнотизировали…» (Смех в зале.) Тут он просто сдается, и гипнотизер говорит:

Теперь давайте рассмотрим это явление в другой сфере. Давайте рассмотрим гипноз. Это действительно существующее явление; это что-то, что вы можете исследовать. Если вы хотите исследовать эту область, достаньте книжку «Как загипнотизировать кого-нибудь: пять простых уроков», или что-нибудь в этом роде – это очень просто сделать. Поставьте перед человеком горящую свечу и скажите ему пристально смотреть на свечу. Существует определённый процент людей, которые вот так просто впадают в гипнотическое состояние.

«Вы видите этого кенгуру на своей правой коленке?»

И есть определённый процент людей, которые так стремятся убежать, что если вы скажете им «войдите в гипнотический транс», то они, как сумасшедшие, кинутся в противоположном направлении, и их можно загипнотизировать по принципу «от противного». Гипноз - это очень интересное занятие.

«Да». Он видит у себя на правой коленке кенгуру. «Хорошо. Возьмем этого кенгуру на вашей правой коленке. Теперь посмотрите, как он перепрыгнет на левую коленку. Увидели? Хорошо. Сейчас давайте… давайте наденем на этого кенгуру шапочку. Получили шапочку на кенгуру? Теперь пусть кенгуру споет песенку». И загипнотизированный человек радостно сидит и смотрит это представление.

Хорошо. Вы просто-напросто просите человека сфокусировать его канал восприятия - коммуникационную линию – на чём-то, а затем закрепить её там. Что ж, он согласился сделать это в тот же момент, когда направил взгляд на свечу. Весь фокус заключается в том, чтобы заставить его согласиться с чем-то ещё. В гипнозе нет ничего слишком уж таинственного. Это самое лёгкое занятие на свете.

Штука в том, что он видит это, он явственно это видит. Люди боятся, что такое может с ними произойти. Но этот их страх — это просто милая шуточка вселенной МЭСТ. Просто поразительно — они убеждены, что им нужно пройти все эти приемчики в стиле мумбо-юмбо и весь этот гипнотизерский ритуал, погрузиться в глубокий сон, утратить контроль над собой — и только тогда они это увидят, по команде гипнотизера. Глупее, наверное, нет ничего!

Так вот, вы добились того, что его взгляд направлен на свечу. «Хорошо, теперь вы пристально смотрите на свечу, пристально смотрите на свечу. Вы знаете, что такая концентрация может вызвать у вас чувство сонливости и так далее. Пристально смотрите на свечу до тех пор, пока не почувствуете такую сонливость».

То есть, у нас здесь есть длинная цепь законов и соглашений. Они воздействуют на большинство людей. И они существуют здесь как соглашения — что если вы соглашаетесь с этим, вы получаете тó. А если вы соглашаетесь с этим, соглашаетесь с тем, соглашаетесь еще с чем-то, то дальше происходит вот что: парень перестает осознавать окружающее. Человек под гипнозом может увидеть, что вся комната объята пламенем — может. Он может услышать, как потрескивает огонь, и все остальное. И его состояние при этом просто потрясающее. Понимаете, ему не нужно брать за это ответственность. Он может делать это сколько угодно, и вся штука в том, что он говорит: «Гляди-ка, этот гипнотизер может нести ответственность за то, что я на самом деле это вижу и создаю тут целый мир, и только он может забрать меня отсюда, так что я просто свалю на него ответственность, и тогда я буду способен управлять иллюзиями».

И он ответит: «Хорошо». Понимаете, он согласился с тем, что концентрация на этом может вызывать у него чувство сонливости. Хорошо. Вы добились этого.

Это одна из причин, по которой на людей лучше действует, когда их одитируют, чем когда они одитируют себя сами. Они не одитируют самих себя. Они просто… постоянно увиливают, потому что они требуют от себя взять полную ответственность за все, что они сделали. Гораздо лучше иметь одитора и говорить себе: «Ну, это он делает. Это не я. (Смех в зале.) Другому, конечно, это легко!» Иначе говоря, работать с одитором —это часть постепеннойшкалыавтоматизма, котораятакжеявляется шкалой ответственности.

«Теперь посмотрите на свечу немного внимательнее, и теперь давайте почувствуем, как тело становится всё более и более расслабленным». И он соглашается на то, чтобы чувствовать, как тело становится всё более и более расслабленным. Вот и всё. Он просто понемногу соглашается. И не успеете вы и глазом моргнуть, как он... гипнотизёр говорит: «Сейчас ваши глаза закроются», и его глаза бац – и закрываются. Естественно. Он согласился на это.

Человек хочет, чтобы автоматическими были те вещи, за которые он не хочет быть ответственным. И вот мы обнаруживаем, что почти все гомо сапиенсы одитируют преклиров гораздо лучше, чем одитировали бы самих себя. Пускать их в само-одитинг чуть ли не опасно, так как они не будут ответственны за то, чтобы сделать это как следует. Есть и еще один момент: когда они одитируют самих себя, им приходится в какой-то, пусть легкой, степени установить контур, который бы они одитировали или который одитировал бы их. Так что дело несколько усложняется, а это не так уж хорошо. Поэтому, пожалуй, самое лучшее состояние для гомо сапиенса на этой шкале — быть чертовски хорошим одитором. Это даст ему возможность приобрести необходимый опыт.

Теперь гипнотизёр говорит: «Сейчас ваша правая рука поднимется». И человек наблюдает, с некоторым удивлением, как его правая рука поднимается.

Далее. В связи с тем, что одитор не заинтересован погрузить этого человека в сон, а заинтересован, наоборот, разбудить его, мы приходим к идее, прямо противоположной гипнозу. Возьмите преклира — давайте возьмем преклира и человека, которого загипнотизируют. С ними еще ничего не делали, они просто ходят по улице. Вот перед нами два человека в одинаковом состоянии бодрствования. Теперь, тот, кто согласился подвергнуться гипнозу, движется вниз от этого состояния самоопределения и осознанности в той буквально степени, в какой на него воздействует гипнотизер. И давайте обратимся к преклиру. Одитор старается вернуть этому парню какое-то самоопределение и индивидуальные способности, так что он стартует с этого уровня вверх. Преклир заключает соглашение, что будет стараться делать для своего блага то, что попросит от него одитор. Вот его первейшее соглашение. Он соглашается быть самоопределенным.

И он говорит: «У-ух, меня загипнотизировали». Так что в этот момент он сдаётся.

Далее он соглашается немножко больше с тем, что он может быть немножко больше самоопределенным. И снова соглашается с тем, что он может быть еще более самоопределенным. И что мы получаем? Он становится все более и более осознающим, все более, более, более, более бодрствующим. Таким образом, в результате этих двух процессов вы видите движение в противоположных направлениях от среднего гомо сапиенса.

И теперь гипнотизёр говорит: «Вы видите этого кенгуру на вашем правом колене?»

Гипнотизер в действительности заинтересован в одном: получить контроль над индивидуумом. Если вам когда-нибудь захочется трудностей в одитинге — возьмите гипнотизера, парня, который в гипнозе профессионал, и начните его одитировать. Большинство этих ребят просто размазываются по стенкам.

«Да». Человек видит кенгуру на своём правом колене.

Они приходили ко мне и говорили: «Пожалуйста, Рон, сделай со мной что-нибудь, я совершенно застрял». Ему говоришь: «Ну, хорошо… давай возьмем последнего, кого ты гипнотизировал. Так, теперь помести свой управляющий центр*Центр управления (control center): центр управления организма можно определить как точку контакта теты с физической вселенной. Это тот центр, который осознает, что он осознает, и который руководит организмом и несет за него ответственность по всем его динамикам (Снт 0-8) как бы над ним. Теперь втяни его обратно. Теперь снова поставь его над ним. Теперь втяни обратно. Снова поставь над ним. Втяни обратно». И у парня вдруг возникает ощущение, которое бывает у него, когда он гипнотизирует людей. Он захватывает управление над человеком тем, что как бы выдвигается и занимает место вокруг его макушки, и после этого командует им. И представьте себе: это было двадцать лет назад, и тот человек теперь живет в Стамбуле, а у нашего гипнотизера все еще есть какое-то призрачное чувство, что он до сих пор контролирует эмоции и мысли того человека. А поскольку за всю свою жизнь этому бедному гипнотизеру довелось по некоторым подсчетам загипнотизировать пять или шесть тысяч человек, то его совершенно заносит на двух вопросах: первое, что управлять другими — это оверт, и второе, у него совершенно исковерканное простирание.

«Он на правом колене, а теперь давайте посмотрим, как он перепрыгнет на левое колено. Вы увидели это? Хорошо, теперь давайте наденем на этого кенгуру шапочку.

Он потерял свое собственное местоположение, он помещал свое управление существами над макушками столь многих существ, и существа эти так сильно рассеялись по миру, и он так много раз встраивал в них такой как бы сдвиг вейланса, и они сейчас так далеко, что он уверен, что он просто рассеян по всему божьему миру, он уже не контролирует сам себя и дошел до точки, когда он размазывается по стенкам. Более того, он заставлял людей соглашаться, соглашаться, соглашаться и соглашаться с этим, и чтобы заставить их согласиться с этим, он должен был сам согласиться заставлять их согласиться. И вот, шаг за шагом, он постепенно опускался по шкале. Он сам соглашался до тех пор, пока не пришел к мысли, что если он выйдет на улицу, его введет в гипнотический транс все, что угодно. Да, он в ужасном состоянии.

Надели на него шапочку? Теперь пусть этот кенгуру споёт песенку». И загипнотизированный человек очень рад сидеть и наблюдать всё это. Беда в том, что он видит всё это; он совершенно ясно видит всё это.

Это как продавец: никому на свете нельзя продать что-нибудь с такой легкостью, как продавцу. Он так часто соглашался с тем фактом, что людям можно продавать вещи, что теперь он совершенно согласен, что это возможно.

Людей пугает мысль о том, что всё это может случиться с ними. Что ж, то, что их пугает эта мысль, – это просто уловка со стороны МЭСТ-вселенной. И очень странно, что люди полагают, будто им нужно пройти через всю эту ерунду и весь этот ритуал гипноза, крепко спать и не обладать никаким контролем над собой, и будто они могут видеть всё это только тогда, когда получают команды от гипнотизёра. Это величайшая глупость на свете.

Подходишь к нему и говоришь: «Погляди-ка на эту старую дохлую крысу. (Смех в зале.) Она сдохла всего две недели назад, и представляешь себе! — ее отдают за каких-то восемьдесят пять долларов», — и все такое. И он смотрит на вас в полном отчаянии и — клюет! (Смех в зале.) Беда в том, что люди еще не раскусили продавцов до такой степени, поэтому продавцы еще живы и еще могут делать свое дело. Но узнай они об этом — продавцам придется туго.

Я хочу сказать, что тут мы имеем дело с длинной цепью законов и соглашений. И что бы вы думали, они оказывают влияние и на других людей здесь. И они существуют как соглашения – если вы согласитесь с чем-то, то получите то-то и то-то. И если человек соглашается с этим, и с тем, и с тем, то не успеете вы и глазом моргнуть, как он уже не осознаёт, что находится вокруг него.

Еще один момент: продавец старается отдать МЭСТ, он старается отдать МЭСТ, отдать МЭСТ, отдать МЭСТ, то есть он все время не соглашается. Что ж, это прекрасно. Но если ему не удается продать товар, получается, что он не способен отдавать или выдавать МЭСТ. К тому времени, когда он потерпит достаточно неудач с продажами, он будет уже уверен в своей неспособности отдавать МЭСТ, и он будет знать, что у него есть инграммы, и тем не менее притворяться, что он не знает, что у него есть инграммы, и банк, и все такое. То есть он не способен ни отдать, ни выдать их, и он начинает буксовать на траке времени. Он не способен отдавать МЭСТ.

Человек в состоянии гипноза может увидеть, как вся комната охвачена огнём, и... Он может сделать это, он может услышать, как потрескивает огонь, и всё остальное. Он вполне способен сделать это. Понимаете, ему не нужно принимать на себя ответственность за всё это. Он может постоянно делать это, и весь фокус тут в том, что он говорит: «Посмотри-ка, этот гипнотизёр может нести ответственность за то, что я на самом деле вижу всё это, и за создание всей этой вселенной, находящейся вокруг, и вытащить меня обратно – это его задача и так далее. И поэтому я просто возложу ответственность на него, и, таким образом, я буду в состоянии иметь дело с иллюзиями».

Все это связано одно с другим, очень тесно связано. Перед нами тот, кто по постепенной шкале согласия… мы чуть-чуть соглашаемся по какому-то вопросу, затем соглашаемся немножко больше, затем еще больше — и это становится правдой. Возникает автоматизм, мы добавляем еще автоматизма… звучит красиво, но я хотел бы заметить, что вы можете рассчитывать на это, если хотите одержать верх над кем-то.

Это одна из причин, по которой люди гораздо лучше реагируют на одитинг, который проводят им другие, чем на тот, который они проводят сами себе. Они не одитируют сами себя. Они просто увиливают, потому что они просят самих себя принять всю ответственность за то, что они делают. Что ж, намного лучше, когда есть одитор и можно сказать: «Что ж, это делает он. Я не делаю этого». Тогда человек сможет делать это с величайшей лёгкостью. Иными словами, иметь одитора – это ступень на градиентной шкале автоматизма, которая также является шкалой ответственности. Человек хочет, чтобы автоматически происходило то, за что он не хочет быть ответственным.

Это принцип автоматизма. Я бы сказал, такой человек где-то около 2.2 по шкале тонов, автоматизм и все такое. У него сильное стремление, навязчивое стремление утомлять окружающих, и это показывает, что на шкале тонов он где-то внизу. Его реактивный банк пребывает в определенном состоянии, его локи… ему не так просто от них избавиться. Возможно, у него куча неприятностей с МЭСТ. Думаю, его финансы в плохом состоянии. Наверное, у него плохо с финансами. Поскольку я одитор, меня это в данный момент интересует. (Смех в зале.)

Так вот, мы обнаруживаем, что практически у всех хомо сапиенс качество одитинга, который они проводят другим, гораздо выше, чем качество самоодитинга. Можно сказать, что предлагать им начать самоодитинг – это опасно, потому что они не собираются принимать на себя ответственность за то, чтобы провести одитинг хорошо. И ещё один момент: когда человек занимается самоодитингом, ему необходимо создать контур, который одитирует его или который он сам одитирует, и дело несколько усложняется, и одитинг идёт не так хорошо. Таким образом, самый лучший уровень, до которого вы можете поднять человека на градиентной шкале, – это уровень чертовски хорошего одитора. Он немедленно сможет начать передавать этот опыт, причём достаточно интенсивно.

Однако все это выявляется как… один из тех основных гвоздиков, на которых держится кейс, и их очень просто вытащить и рассмотреть. Что произошло такое, что заставило этого парня думать, что у него должна быть инграмма? Что произошло? Ну, в один прекрасный день он понял, что был не прав — вот все, что для этого требуется. Он с некоторой долей изумления обнаружил, что совершил ошибку.

Так вот, поскольку одитор не заинтересован в том, чтобы усыпить этого человека, -одитор заинтересован в том, чтобы разбудить его, – вы имеете дело с чем-то, что совершенно противоположно гипнозу. Допустим, у нас здесь есть этот преклир, а также человек, которого гипнотизируют. Ни один из них не загипнотизирован, или они просто... например, идут по улице. Хорошо, вот эти два человека, и оба они в равной степени бодрствуют. Так вот, человек, который соглашается на то, чтобы его загипнотизировали, опускается вниз из этого состояния, в котором он селф-детерминирован и осознаёт окружающее, и чем больше с ним работает гипнотизёр, тем ниже этот человек опускается. Теперь давайте посмотрим на преклира. Одитор пытается вернуть этому человеку часть селф-детерминизма и часть его собственных способностей, поэтому человек начинает двигаться с этого уровня вверх: он соглашается, что он попытается для собственного блага сделать то, чего от него хочет одитор. Это первое, с чем он соглашается. Он соглашается быть селф-детерминированным.

Но чтобы быть неправым, он должен был сделать постулат. Я имею в виду вот что: он должен был сделать постулат, что сейчас он оказался неправым. Для этого нужен постулат, что существуют правильные и неправильные поступки. Так что сначала он должен был согласиться с этим. Он должен был сделать постулаты о хорошем и плохом поведении, о хороших и плохих следствиях, хорошей и плохой причине — прежде чем дошел до уровня, где он вообще смог получить инграмму.

Затем он несколько в большей степени соглашается с тем, что он может быть немного более селф-детерминированным, и он соглашается, что может действовать немного более селф-детерминированно, и что бы вы думали: он всё больше и больше осознает окружающее, он пробуждается всё больше и больше, пробуждается всё больше и больше, пробуждается всё больше и больше, пробуждается всё больше и больше. Вы видите, что эти два человека, одного из которых одитируют, а другого – гипнотизируют, движутся в противоположные стороны от состояния хомо сапиенс.

Значит, смотрите-ка: где эти инграммы вступают в игру? Они вступают в игру далеко внизу, около 3.5 по шкале тонов — далеко внизу. До этого они его вообще не касались. Но парень согласился, что возможна плохая причина и возможно плохое следствие, и что хорошая причина желательна, как и хорошее следствие. До сих пор он согласился только с этим.

Гипнотизёр на самом деле заинтересован только в одном. Он заинтересован в том, чтобы управлять человеком. И если вам когда-нибудь захочется трудностей в одитинге, то возьмите гипнотизёра – профессионального гипнотизёра – и начните одитировать его. Многие из них прямо-таки на стены лезут.

Далее он согласился с фактом, что есть такая вещь как неправильное поведение и правильное поведение. Он соглашается с этим много раз. Затем он соглашается еще с одним фактом: он соглашается, что существует такая штука — боль. Ему пришлось с этим согласиться. Боли не существует, но он согласился, что она есть. И Боже мой, как же он беспокоится о том, чтобы ее иметь! Боль — это просто драгоценность какая-то! Тот, кто ее придумал, заслужил огромную шоколадную медаль.

Бывало, такие люди приходили ко мне и говорили: «Пожалуйста, Рон, сделай что-нибудь для меня. Я просто увяз».

Когда-нибудь я найду его во вселенной. Мы будем вытаскивать людей из этой ловушки, одного за другим, и однажды к нам придет парень. У него будет такой виноватый взгляд! Это будет тот, кто придумал боль. И мы возьмем и все это с ним проодитируем — стандартной действующей процедурой 1950 года*Стандартная действующая процедура 1950 года: десять шагов дианетического процессинга, описанные в книге «Дианетика: современная наука душевного здоровья». Это первая разработанная техника, которая позже неоднократно усовершенствовалась. (смех в зале). И дадим ему тормозного одитора. (Смех в зале.)

И я говорил: «Хорошо. Давайте возьмём последнего человека, которого вы гипнотизировали. Хорошо, теперь вытолкните свой, так сказать, контролирующий центр так, чтобы он оказался над этим человеком. Теперь притяните его назад. Теперь снова передайте его этому человеку. Теперь притяните его назад. Теперь снова передайте его этому человеку. Теперь притяните его назад». И гипнотизёр вдруг испытывает то же самое ощущение, которое бывает у него тогда, когда он гипнотизирует людей. Он начинает управлять кем-то, просто перемещая самого себя в положение над этим человеком и контролируя его после этого. И что бы вы думали – это было двадцать лет назад, и человек этот давно находится в Стамбуле, а гипнотизёр всё ещё испытывает нереальное ощущение, будто он управляет движениями и мыслями этого человека. И к тому времени, когда этот бедный гипнотизёр загипнотизирует пять или шесть тысяч человек или что-то вроде этого, как бывает с некоторыми профессионалами, он полностью свихнётся по двум причинам: во-первых, управление другими людьми – это оверт; и во-вторых, он находится в паршивом состоянии в том, что касается пространствования. Он перестал осознавать, где он находится.

Итак, он должен был согласиться с тем, что боль существует. Ну, на самом деле он согласился с кое-чем еще раньше, со множеством вещей согласился еще раньше, но в той области, которая нас интересует, он согласился с тем, что есть плохое и хорошее, и есть правильное и неправильное. И однажды ему пришлось согласиться с тем фактом, что он как-то «себя ведет». Да, ему пришлось согласиться, что «я говорю себе, что я должен делать».

Существует так много людей, над которыми он размещал свой контролирующий центр, и они находятся в таком множестве мест, и он принимал вэйлансы этих людей так много раз, и они теперь так далеко, что он думает, что рассыпан по всему белому свету, он больше не может управлять самим собой, и таким образом он доходит до того, что начинает лезть на стены.

Ну, это самое удивительное. В своей вселенной этот человек настолько прав, что так и происходит. И каждый прохожий на улице думает, что у него есть такая штука. Они говорят себе, что им делать. Они натурально тратят кучу времени на то, чтобы сказать:

Более того, он без конца заставлял людей соглашаться и соглашаться с этим, и чтобы заставить их согласиться с этим, он должен был согласиться с этим сам. И поэтому он мало-помалу начал опускаться по шкале. Он сам соглашался до тех пор, пока не стал считать, что... если он выйдет на улицу, то всё, что угодно, может привести его в гипнотическое состояние. О, он в ужасной форме.

«Ну, теперь надо дойти до угла и достать сигару. Хорошо, я вот я дохожу до угла — и достаю сигару». (Смех в зале.) И вот они ходят взад-вперед: «Сейчас дай-ка я подумаю, дай-ка я погляжу, что мне об этом известно. Что тебе об этом известно? Ну, мне неизвестно, что мне об этом известно, вот что мне известно». Поток сознания, и все такое, и там куча народу — восемь, девять, двенадцать человек, и все обсуждают этот вопрос.

Это то же самое, что происходит с продавцами. На всём белом свете нет ни одного человека, которому было бы легче продать что-нибудь, чем продавцу. Он очень часто соглашался с тем фактом, что людям можно продать различные вещи, так что в конце концов согласился, что это возможно. И тут к нему подходите вы и говорите: «Видите эту старую дохлую крысу? Ей только две недели. И вы только подумайте, она стоит всего восемьдесят пять долларов», – и так далее. И он как-то беспомощно смотрит на вас и покупает эту крысу. Так вот, проблема в том, что люди не осознали, что с продавцами дело обстоит таким образом, и поэтому продавцы всё ещё живы и они по-прежнему могут работать. Но если вы знаете это о продавцах, то дело плохо.

Они устраивают обширную конференцию и вводят принцип большинства голосов. Не знаю, дошел ли кто-то до такого, но можно предположить, что какой-нибудь лечебнице найдется парень, который заставляет контуры придерживаться в общении парламентской процедуры. (Смех в зале.)

Ещё один момент – продавец пытается отдавать МЭСТ. Он всё пытается и пытается отдавать МЭСТ, так что он постоянно не соглашается с МЭСТ. Что ж, это замечательно, но когда ему не удаётся заключить сделку с покупателем, это означает, что он не смог отдать МЭСТ. Что ж, к тому времени, когда таких незаключённых сделок с покупателями будет достаточно много, он станет считать, что больше не может отдавать МЭСТ, и он знает, что у него есть инграммы, хотя он притворяется, будто не знает, что у него есть инграммы и банк и так далее, так что он их тоже не может отдавать. И он застревает на траке времени. Он не способен отдавать МЭСТ.

Но он должен был согласиться… чтобы осознавать, он должен был согласиться побыть чем-то неосознающим, и это фундаментальная основа вопроса бессознательности. Чтобы осознавать, он должен был сказать себе: «Так, давай-ка посмотрим, как я узнаю, что я осознаю. Мне нужны доказательства того, что я осознаю. Лучший способ доказать, что я осознаю, это если у меня будут периоды бессознательности, и затем я смогу прийти в себя и сказать: ну, ей-богу, насчет осознания это все правда. Смотрите, я точно осознаю, потому что тогда я не осознавал». Кто же был тем человеком, который был без сознания? Хм-м. Это не мог быть я, потому что я все время на посту, ответственный за самого себя, так что это был не я. Но эта бессознательность… это ведь значит «не здесь», значит… должно быть, что-то еще в это время осознавало, потому что, послушайте, я-то был здесь. То есть, получается, что если бы я спал, что-то еще осталось бы осознающим, потому что если бы что-нибудь произошло рядом со мной, я бы проснулся. Это свидетельствует о том, что что-то там все время сидит на страже. Это не могу быть я сам, потому что лучше всего доказать, что я осознаю, это показать, что я могу не осознавать, и тогда я могу быть уверен, что я осознаю». И он говорит это круг за кругом.

Так вот, всё это взаимосвязано самым непосредственным образом. Тут мы имеем дело с человеком, который, двигаясь по градиентной шкале согласия... мы немного соглашаемся с чем-то, а затем мы соглашаемся с этим чуть-чуть больше, а затем ещё чуть-чуть больше, и это становится реальностью.

Эти разборки с осознанием — как беличье колесо. Я имею в виду, это не имеет никакого отношения к реальности. Парень есть, и точка. Он не осознает, и это просто накладывает другое состояние, но это дополнительное состояние. Он есть. Быть осознающим себя — это вторичное состояние. Он может осознавать себя.

Так вот, автоматизм возникает... мы ещё очень многое расскажем об этом автоматизме, но... это замечательное слово, я хочу сказать, что... вы можете быть уверены, что оно будет отправлять людей в нокаут. Что ж, это принцип автоматизма.

В действительности, если он на самом деле в хорошей форме, он может осознавать эту собаку на улице, осознавать лошадей, осознавать здания, и он сказал бы, что это уменьшает его способность быть, чем он захочет, в любой момент, когда он захочет этим стать. Но это осознание и это соглашение — не одно и то же. Он просто осознает, что он является самим собой. И таким образом, если он очень хорошо осознает, что он — это он, тогда он чувствует, что он в хорошем состоянии. Это ужасно. Знаете, что такое самосознание? Это та штука, о которой я только что говорил, если использовать шкалу постепенности. Мы просто увеличиваем и умножаем это ощущение осознавания все больше, больше, больше — и получаем эти припадочные конвульсии самосознания, в которых бьется большинство людей вокруг нас.

Я бы сказал, что этот человек находится примерно на отметке 2,2 шкалы тонов - автоматизм и всё такое; и у него очень, очень сильное компульсивное стремление к тому, чтобы навязывать другим людям чувство усталости, и это показывает, что он находится примерно на таком низком уровне шкалы тонов и так далее. Его реактивный банк находится в определённом состоянии. Ему, вероятно, трудно избавляться от локов и так далее; и, вероятно, у него ужасные проблемы с МЭСТ. Я бы сказал, что у него плохо с финансами. Давайте-ка посмотрим, у него плохо с финансами.

Это начинается с согласия: «Я есть осознающее существо». Парень просто ЕСТЬ, осознающий он или нет. Он ЕСТЬ высоко на шкале тонов, и все, что ему нужно — это сделать постулат насчет того, чтό он есть. И если он захочет быть кем-то или чем-то еще, ему нужно просто сделать другой постулат, а не изменять первый. Он просто делает новый постулат, что он есть, и он может также сделать постулат, что он — осознающий.

Как бы там ни было, всё это представляет собой что-то вроде одной из осей, на которых держится кейс, и эту ось очень легко вытащить и изучить.

Это нечто такое, что парень не может уразуметь толком, я прямо вижу это сейчас. Кучка упырей уселась в кружок и объясняет новобранцу: «Ну… вообще осознавать — это очень круто, это дает тебе массу ощущений и все такое, а откуда ты можешь знать, что ты на самом деле получаешь это ощущение, если ты не знаешь, что ты — это ты? Ну, это же очевидно. Если ты будешь знать, что ты — это ты, это ощущение будет очень интенсивное, и ты будешь осознавать, кто получает это ощущение, понял? Но если ты не будешь осознавать, кто получает ощущение, тогда как ты сможешь узнать, что это ты его получаешь? Это же само собой разумеется, правда? Ты же согласился с тем, что это хорошо, и мы покажем тебе, дадим тебе прямо сейчас чудесное ощущение». И ему дают некоторое ощущение, а затем ему дают неприятное ощущение. Ему говорят: «Видишь, сейчас ты чувствуешь сильнее, правда?» — и парень отвечает: «Да, похоже, так». Он согласился… в этот момент он согласился, что он может быть осознающим.

Хорошо. Что же такое произошло, что этот человек решил, что ему нужна инграмма? Что произошло? Что ж, в один прекрасный день он обнаружил, что был неправ – вот и всё, что для этого потребовалось. Он, к великому своему удивлению, обнаружил, что был неправ.

И в тот же миг, когда вы соглашаетесь: «Я могу быть осознающим», — вы устанавливаете это как временное состояние, как сиюминутное состояние, как желаемое состояние или плохое состояние — как вам угодно. Теперь, установив это, вы можете иметь целое множество состояний. Вместо того чтобы просто быть, с чистым сердцем действовать и чувствовать, и так далее, парень вначале осознает, а затем делает это.

Так вот, он должен был создать постулат, чтобы быть неправым. Я имею в виду, он должен был создать постулат относительно того, что теперь выяснилось, что он неправ. Для того, чтобы это произошло, необходимо, чтобы существовал постулат о том, что есть такие вещи, как правильное действие и неправильное действие. Таким образом, он должен был согласиться с этим раньше. Прежде, чем человек оказался в состоянии, в котором у него могла возникнуть инграмма, он должен был создать постулаты относительно хорошего и плохого поведения, хорошего и плохого следствия, хорошей и плохой причины.

Понимаете, вы установили это на обходной контур, так что ему приходится согласиться, что время от времени он не осознает. Он говорит: «Временами я не в сознании. Я ложусь спать». Это суть сна как явления. Он обнаружил: «Я могу согласиться не быть осознающим». О, это интереснейшая вещь. Он может не быть осознающим. Дело может дойти до того, что он согласится быть загипнотизированным. Далее он согласится быть без сознания, и если вы сумеете причинить индивидууму достаточно боли, чтобы ему это не понравилось, он всегда предпочтет иметь некий механизм, благодаря которому он сможет избежать необходимости ее чувствовать. Так он изобретает механизм типа: «О, я в это время был без сознания».

Итак, где же эти инграммы начинают действовать? Что ж, это происходит на очень низком уровне шкалы тонов – примерно 3,5 – на очень низком уровне. До этого человек даже не беспокоится по поводу инграмм. Но он соглашается, что могут существовать такие вещи, как плохая причина и плохое следствие, и что такие вещи, как хорошая причина и хорошее следствие, являются чем-то желательным – пока что он согласился с этим. Он согласился с тем, что есть такие вещи, как правильное и неправильное поведение, – он соглашался с этим множество раз. А затем он согласился ещё с одним фактом. Он согласился с тем, что существует такая вещь, как боль. Он должен был согласиться с этим. Боли не существует, но он согласился с тем, что она существует. И боже ты мой, как же он стремится иметь эту боль! Боль для него драгоценна! Человек, который придумал это, заслужил большую кожаную медаль.

Вот и все. Вот оно — решение. «Я просто ее не чувствовал. Вообще ничего не чувствовал». И он попался.

Когда-нибудь я найду его где-нибудь во вселенной, когда мы будем освобождать людей, и так далее, и там будет идти какой-нибудь человек. Он будет выглядеть более жалким и запуганным, чем все остальные, и так далее. Это будет тот человек, который изобрёл боль. Так что мы просто возьмём его и с помощью одитинга устраним всё это из его кейса – с помощью «Стандартной рабочей процедуры» 1950 года! И мы дадим ему одитора, который работает неторопливо.

Вот что такое автоматизм. «Хоть я этого и не чувствовал, но моя бытийность продолжала быть, следовательно, я могу… приостанавливать бытийность — и это очень важный урок. Я могу временно приостанавливать бытийность».

Хорошо. Так вот, он должен был согласиться, что существует боль. Что ж, на самом деле он и раньше соглашался с разными вещами – со множеством разных вещей, но если рассматривать всё это исключительно с нашей точки зрения, то он должен был согласиться с тем, что есть хорошее и плохое, правильное и неправильное и так далее. И однажды он должен был согласиться с тем фактом, что он сам себя контролирует.

Но несколько раз события застают его врасплох: он не успевает сделать крепкий постулат, удар настолько внезапен, что он решает, что не способен приостанавливать бытийность достаточно быстро. И он решает: «Это надо сделать автоматическим: если я получаю удар так быстро, пусть моя бытийность в тот же миг прекращается, и чтобы гарантировать моментальное возникновение не-бытийности, я отступлю на две-три секунды до момента удара и начну не быть в тот момент, и проблема будет исчерпана».

Да, он должен был согласиться с утверждением «Я сам говорю себе, что делать». И это поразительнее всего. Это кажется настолько очевидно верным в этой вселенной, что это реализуется. Любой человек на улице думает, что это верно в отношении него. Он думает, что сам приказывает себе, что делать. На самом деле у людей много времени уходит на то, что они говорят себе: «Теперь дойди до палатки на углу улицы и купи сигару. Хорошо, я дойду до палатки на углу улицы и куплю там сигару». И он ходит вперёд и назад, туда и сюда. «Минуточку, дайте-ка мне подумать. Давайте-ка посмотрим, что я обо всём этом знаю. Что вы знаете об этом? Ну, я не знаю, что я об этом знаю. Что вы знаете об этом?» Поток сознания и так далее. У него в голове сидят восемь или девять или двенадцать людей, и они устроили совещание по поводу всего этого.

Сколько преклиров, которых вы одитировали, не могли определить момент наступления бессознательности, у них он все время оказывался раньше, чем что-то действительно произошло? А затем они некоторое время видели его позже? А затем с огромной осторожностью находили его и могли его рассмотреть. Знаете ли вы, что у человека под наркозом бессознательность наступает за несколько мгновений до — никакого наркоза еще и близко нет, и он не теряет сознания вплоть до наступления бессознательности, то есть, до момента применения наркоза. Но в момент применения наркоза он делает обратный постулат — что он уже некоторое время находится без сознания — чтобы облегчить получение наркоза. А сама по себе анестезия не имеет никакого отношения к сокращению его осознания, кроме только того, что он согласился, что это отношение есть.

Они устраивают большое совещание, и решение принимается большинством голосов и... Я не знаю, зашёл ли кто-нибудь так далеко, но я думаю, что вы можете найти в какой-нибудь психушке человека, который ввёл в употребление среди контуров парламентскую процедуру.

Но есть люди — и это хорошая демонстрация — люди, которым вы можете давать хлороформ, можете давать эфир, можете набить его по уши тиопентал-натрием*Тиопентал-натрий (sodium pentothal): барбитурат в форме соли натрия, использовался для внутривенной анестезии., натриевой селитрой — чем хотите, и он не отключится. Это причина разочарований, которые время от времени случаются в больницах. Врачи говорят: «Он должен заснуть». Нет. Очередное ведро эфира ему выливают на голову. Ничего не происходит. Кто-то высказывается: «Ну, так не бывает, чтобы кто-то остался в сознании после всех этих процедур, он, наверное, уже в обмороке, давайте оперировать. Он извивается как ненормальный — но это просто автоматический рефлекс. Он получил десять литров хлорбутанола и нембутала, куда уж больше?»

Но он должен был согласиться, он должен был согласиться с тем, что для того, чтобы осознавать, он должен быть чем-то, что не может осознавать; и это – то, что лежит в основе явления бессознательности. Чтобы осознавать... Понимаете, этот человек сказал себе: «Давайте-ка посмотрим, каким образом я знаю, что я осознаю. Я должен доказать, что я осознаю. Самым лучшим доказательством того, что я осознаю, будет период, когда я ничего не осознаю; и тогда, если я не буду ничего осознавать, я смогу вернуться и... Боже мой, это утверждение насчёт осознания – это правда. Да-да, я осознаю, потому что в тот момент я ничего не осознавал.

Вот такое большое замешательство в вопросе, что такое за штука — бессознательность. А причина — вот она. Причина в том, что это просто запостулированная бессознательность, но она уже стала автоматической, она стала полностью автоматической. А люди, которые ходят по улицам, сделали ее настолько полностью автоматической, что если вы подойдете и попытаетесь сказать им, что это просто постулат — они посмеются над вами.

А кто был этот человек, который ничего не осознавал? Ммм... Это не мог быть я, потому что я управляю собой постоянно, так что меня там не было. Что ж, это состояние, когда ничего не осознаёшь. Что ж, это означает отсутствие; это означает, что что-то другое должно было осознавать. Потому что, посмотрите-ка, я всё ещё был там. Так, минуточку. Следовательно, когда я спал, что-то другое находилось в сознании, потому что если бы что-то случилось поблизости – или что-то в этом роде, – то я бы проснулся. Так что это доказывает, что там что-то сидело и караулило. Это не мог быть я сам. Но самый лучший способ доказать, что я осознаю – это продемонстрировать, что я могу ничего не осознавать, и тогда я могу быть уверен, что я осознаю».

Это реальность, крепкая реальность, это полезно, это работает. Если вам причинят слишком много боли, вы потеряете сознание. Это то, что нужно. А вы пытаетесь это убрать как постулат. Но вы не добираетесь здесь до самой основы. Есть моменты времени, когда он это делал. Он сказал: «Я не отвечаю за эти моменты», — понимаете? Это непосредственное применение полной ответственности как теории. «Я не отвечаю за то время, когда я был без сознания».

Такие разговоры просто приводят к тому, что человек деградирует. Все эти рассуждения насчёт осознания – это просто беличье колесо. Я имею в виду, им вообще нечего делать в реальности. Человек есть, вот и всё. Он не осознаёт. Это просто дополнительное состояние, и совершенно ненужное. Человек есть. А осознавать своё существование – это уже второстепенное состояние.

Тем не менее, когда мы выступили с нашей первой книгой, мы успешно донесли до людей, что они ответственны за то время, когда они бывают без сознания. Мы проодитировали это время и вернули его в жизнь. И каждый раз, когда мы одитировали эти моменты и возвращали их в жизнь, мы возвращали преклиру ответственность за этот период жизни, и эти моменты переставали иметь для него такую командную силу. Потому что все, за что человек не является ответственным, воздействует на него, делает из него следствие. Каждый раз, когда он не ответственен за что-то, это может воздействовать на него.

Так вот, понимаете, он может осознавать своё существование. На самом деле, если он по-настоящему хорошо может осознавать своё существование, то он может осознавать существование этой собаки здесь, он может осознавать существование лошадей и домов. Однако это помешает преклиру быть тем, чем он захочет, в любой момент, когда он этого захочет. Что ж, такое осознание – это не то согласие, о котором я говорил перед этим. Он просто осознаёт своё существование. И если он очень ясно осознаёт своё существование, то чувствует, что находится в хорошей форме. О, это просто ужасно.

Он говорит: «Ну, я тут ни при чем». Предположим, мы едем в машине по шоссе, и он говорит: «Я не отвечаю за то, что делает эта машина». И убирает руки с руля. Естественно, в этот самый момент он получит следствие. Вот кто-то болтает с кем-то, они перемывают всем косточки, и он не вступается за своего друга, он говорит: «Ну, это меня никак не касается. Я не отвечаю за это. Этот парень просто треплется. Я за это не отвечаю. Это не моя ответственность, что там этот парень болтает о моем друге. Я тут просто стою». Но в один прекрасный день его друг узнает об этом разговоре, и парень получает следствие.

Вы знаете, что такое застенчивость? Это именно то, о чём я только что говорил, только это другая степень проявления всего этого. Просто снова, снова и снова увеличивайте и усиливайте это ощущение осознавания, и в результате вы получите ту кошмарную застенчивость, которую испытывает большинство людей.

Каждый раз, когда он уклоняется от управления пространством, энергией или объектами, каждый раз, когда он избегает контроля над этими тремя вещами, он приглашает их командовать собой. Он говорит: «Я не могу ими управлять». А они? Они говорят: «Ага, сырое мясо*Сырое мясо (raw meat): парень, который думает, что он – мозг. Он не знает, что он – тетан, он до этого еще не дошел. Он полагает, что он выродился в кусочек материи, считает себя телом, и так далее. (Лекция СИКСХ - 43).. Мы можем управлять им».

Всё это начинается с согласия: «Я осознаю». Человек есть, он не осознаёт. Когда он находится высоко на шкале тонов, он есть, и всё, что ему нужно сделать, – это создать постулат относительно того, чем он является, и если он хочет быть чем-то ещё, то ему просто нужно создать другой постулат; не изменить постулат – он просто создаёт новый постулат о том, что он есть, и он также может создать постулат о том, что он осознаёт.

Как получить контроль над человеком? Можно сказать: «Дайте ему наркоз». То же самое можно сказать другими словами: «Заставьте его избегать управления пространством, энергией и объектами».

Что ж, это нечто такое, что человеку не так-то просто понять, и я очень живо представляю, как кучка злых демонов объясняет это новичку; они говорят: «Осознавать - это очень хорошо; это даёт тебе множество ощущений и так далее. И откуда ты знаешь, что ты на самом деле испытываешь ощущение, если ты не знаешь, что ты – это ты? Это же очевидно. Ведь если ты знаешь, что ты – это ты, то ощущение становится очень сильным и ты осознаёшь, кто испытывает это ощущение, понимаешь? Но если ты не осознаёшь, кто испытывает это ощущение, то как же ты можешь знать, что ты испытываешь это ощущение? Это очевидно, правда? Что ж, теперь ты согласен, что это хорошее состояние. И мы покажем... мы прямо сейчас сделаем так, что ты испытаешь приятное ощущение». Поэтому они делают так, что он испытывает то или иное ощущение, затем они делают так, что он испытывает какое-то неприятное ощущение, и говорят: «Видишь, теперь ты ощущаешь это сильнее, не так ли?»

Как взять парня под свой контроль? Даем ему наркоз. Это устраняет пространство действия и бытийность. Он избегает пространства, в котором он находится в данный момент. Большинство наркотических веществ вызывают такой эффект: парень просто повисает в другом конце комнаты. Он просто выходит из тела. Он думает: «Я без сознания, меня все это не касается», — и выходит. Тетан выходит, а ГС остается и принимает все на себя. ГС груба и тоже не очень сознательна.

И человек говорит: «Да, я думаю, что так оно и есть». И он согласился... в этот момент он согласился, что он может осознавать.

Случалось ли вам проходить операции, когда преклир настаивал, что он находится в другом конце комнаты? Мы обычно в таких случаях требовали от него «оставаться в вейлансе». Я думаю, это жестоко (смех в зале). Хотя — это работало. У нас были успехи, несмотря на это.

Что ж, как только вы соглашаетесь с тем, что можете осознавать, вы принимаете это в качестве временного состояния, мимолётного состояния, желательного или нежелательного состояния – какого угодно состояния. Оно было принято; теперь у вас может быть множество различных состояний. Вместо того, чтобы просто быть и действовать от всей души и чувствовать и так далее, человек теперь в первую очередь осознаёт что-то, а потом делает. Вы создали обходной контур для этого, понимаете?

Тем не менее, тут перед нами парень, от которого требуется избегать энергии: он не должен лезть в тело, пока его будут резать. От него также требуется избегать управления объектом, а именно: собственным телом. От человека потребовали не управлять пространством, не управлять энергией и не управлять объектом — и пожалуйста! Он без сознания.

Поэтому он должен согласиться, что время от времени он не может осознавать. Понимаете, он говорит: «Временами я ничего не осознаю. Я ложусь спать». Это то, что лежит в основе сна. «Я могу согласиться ничего не осознавать». Он выяснил это. Что ж, это интересно. Затем он может согласиться на то, чтобы его гипнотизировали – он не может ничего осознавать. Затем он может согласиться находиться в бессознательном состоянии. И всякий раз, когда вы сможете причинить человеку боль – достаточно сильную для того, чтобы ему это не понравилось, – он предпочтёт иметь какой-нибудь механизм, с помощью которого он мог бы не ощущать эту боль. Поэтому он изобретает такой механизм: «Что ж, в этот период я ничего не осознаю, вот и всё. Вот и всё – я просто не ощущал этого. Вообще ничего не ощущал». И вот он находится в том состоянии, в котором он находится.

На самом деле вы могли бы просто попросить человека выйти — просто вывести его, так чтобы он перестал контролировать пространство, энергию и объект. Я имею в виду — совсем перестал, чтобы он сказал: «Я не могу контролировать это». Таким человеком можно управлять; такой человек становится следствием. Так люди опускаются по шкале тонов. Он опустился вниз по шкале тонов в той степени, в какой отказался контролировать пространство, энергию и объекты.

Это что-то вроде автоматизма. «Хотя я и не ощущал этого, но моя бытийность продолжала существовать. Следовательно, я могу отказаться на время от своей бытийности». И это ва-а-а-а-жный урок: «Я могу отказаться на время от своей бытийности».

Эту тему можно было бы продолжить. Я мог бы еще много рассказать вам об этом в непосредственной связи с тета-клированием.

Так вот, он хочет... несколько раз его застают врасплох слишком быстро, и он не успевает создать крепкий постулат. Что-то наносит ему удар слишком быстро, и он, как ему кажется, не успевает отказаться от своей бытийности достаточно быстро. Поэтому он говорит: «Ну что ж, давайте автоматизируем этот процесс. Если что-то нанесёт мне удар так быстро, то я тут же перейду в состояние не-бытийности; я уйду за две или три секунды до того, как получу удар, и в этот момент я начну не-быть, и это меня от всего избавит».

Многие одиторы подходят к этому по такому принципу. Они как бы говорят:

Сколько у вас было преклиров, которые не могли найти момент бессознательности, а постоянно переносили его в более ранний момент? А потом начинали переносить его в более поздний момент? А затем вдруг находили его и рассказывали о нём подробно? Они делали это очень осторожно.

«Давайте избегать пространства тела». Я имею в виду, они как бы распространяют такое чувство. «Давайте избегать пространства тела, избегать всей этой энергии, давай выйдем из этого объекта и войдем обратно, ну-ка! Теперь ты контролируешь полностью физическую вселенную и чувствуешь себя лучше?»

Вы знаете, что человек под анестезией теряет сознание за несколько минут до того, как он теряет сознание? Никакой анестезии нет, и он не теряет сознания до того момента, когда он потеряет сознание, – то есть когда применят само анестезирующее средство. Но как только это средство применят, человек тут же создаёт постулат о том, что он уже был без сознания некоторое время, чтобы ему было легче получать анестезию. И анестезия не имеет никакого отношения к снижению уровня осознания, за исключением того, что человек согласился, что она такое отношение имеет.

«Да нет», — парень практически без сознания. Он не знает, на каком он свете. Он мгновенно оказывается в ужасном состоянии. И причина его ужасного состояния — то, что вы ограничили его сознание. Вы сказали ему оставить пространство, оставить энергию и оставить объект. Нет, нет, правильный подход к тета-клированию — попросить его принять управление над бóльшим пространством, развивать больше энергии, продемонстрировать ему, что он может иметь неограниченное множество объектов. Знаете ли вы, что у многих преклиров нет никакого пространства, в которое они могли бы войти. Пространство в метре перед ними занимать нельзя — оно принадлежит кому-то другому. Пространство в дюйме перед их носом тоже занимать нельзя — оно принадлежит кому-то другому. И, понимаете ли, пространство в дюйме за их носом тоже занимать нельзя — оно принадлежит кому-то другому. Дела обстоят так плохо, что парень не владеет пространством даже в том теле, в котором он находится. Тело не владеет пространством, в котором оно находится — это пространство принадлежит правительству или кому-то еще. (Смех в зале.)

И доказательством этого служит тот факт, что есть люди, которым вы можете шлёпнуть на лицо маску с хлороформом или эфиром, вы можете накачать их пентоталом натрия или нитратом натрия – всем, чем хотите, – и что бы вы думали: они не теряют сознания. Это доводит до отчаяния некоторых людей в больницах. Они говорят: «Ну, теперь-то он должен быть без сознания». На голову пациенту выливают ещё одно ведро эфира и так далее, понимаете? И ничего не происходит. Они говорят: «Ну, никто не может оставаться в сознании после всего этого, поэтому он должен быть без сознания, так что будем оперировать. То, что он извивается, – это просто автоматический рефлекс. Ему уже дали десять литров хлоробутанола и нембутала, и мы накачали его под завязку».

Вот эти два направления, в которых можно двигаться: если требовать от человека оставить управление пространством, энергией и объектами, перестать их контролировать, он будет опускаться по шкале тонов и придет к состоянию бессознательности. И по мере своего постепенного движения к бессознательности он, конечно, будет брать все меньше и меньше ответственности, потому что ответственность означает не что иное, как управление, принятие контроля над пространством, энергией и объектами. Так что он опускается по шкале тонов, и им все легче и легче управлять, и вот уже им может управлять кто-то другой. Ему нужен теперь кто-то другой, кто будет давать ему пространство, энергию и объекты.

Да. Существует огромная путаница по поводу того, что же это такое – бессознательность. И причина состоит в том, что это просто запостулированное состояние отсутствия осознания, но его создали автоматическим! Его создали абсолютно автоматическим. И этот человек там, на улице, – он создал это состояние настолько автоматическим, что если бы вы попытались сказать ему, что это просто постулат, он бы рассмеялся вам в лицо.

Это социалистическое государство. Там дают гражданам пространство: государство дает тебе жилье, да, и государство дает тебе работу. И государство даст тебе продукты и машины, и по паре обуви на гражданина. А если ты будешь хорошим мальчиком, государство даст тебе медаль. Государство полностью берет контроль над индивидуумами — и что происходит с индивидуумами? Они впадают в гипнотический транс. Государство говорит: «Луна сделана из зеленого сыра». Прямо так и говорит:

Это нечто реальное, это нечто очень реальное. Это полезно. Это эффективно. Если кому-то причиняют слишком сильную боль, то ему нужно перестать что-либо осознавать. Это правильный способ действия. И вот вы берёте и пытаетесь отменить это – так, как отменяют постулаты. И вы не добьётесь успеха. А этот человек иногда добивался. И он говорил: «Я не отвечаю за этот период», – понимаете? Это пример того, как действует применение теории полной ответственности. «Я не отвечаю за этот период, когда я ничего не осознавал».

«Розалина Кокабум в 1821 году полетела на луну и провела в этой области всестороннее исследование и экспертизу, с целью нанести решительный удар капиталистическому строю. Теперь луна вся обследована, вся разложена по полочкам, и на ней установлен наш флаг». И граждане говорят: «Да-да-да, луна сделана из зеленого сыра».

Начиная со времён Книги один мы пытались добиться (и нам действительно это удавалось), чтобы человек стал ответственным за те моменты, когда он ничего не осознавал. Мы проходили эти моменты в одитинге и добивались того, что они снова начинали существовать. И всякий раз, когда мы проходили такой момент и он снова начинал существовать, мы тем самым добивались, чтобы человек взял ответственность за этот период своей жизни и этот период переставал оказывать на человека сильное воздействие. Потому что всё, за что человек не отвечает, может сделать этого человека следствием. Всякий раз, когда человек не отвечает за что-то, это может оказать на него воздействие.

Ну что за чудесный строй!

Он может сказать: «Ну, я ведь не отвечаю за это». Предположим, вы едете вдоль улицы в автомобиле и этот человек говорит: «Я не отвечаю за то, что делает этот автомобиль». И он просто убирает руки с руля. Боже, автомобиль тут же смог бы оказать воздействие на этого человека! Или если кто-то подходит к человеку и они начинают беседовать о том и о сём, и этот человек не заступается в разговоре за своего друга; он говорит: «Ну, это на меня никак не влияет. Я имею в виду, что я не отвечаю за это. Этот человек просто что-то говорит. Я не отвечаю за это. Я совершенно не несу ответственности за то, что этот человек говорит здесь о моём друге. Я просто стою здесь». Ой-ой-ой-ой-ой! В один прекрасный день его друг услышит об этом, и тогда это повлияет на этого человека! Но всякий раз, когда он перестаёт контролировать пространство, энергию или материальные предметы, – всякий раз, когда он перестаёт контролировать эти три вещи, он напрашивается на то, чтобы они начали командовать им. Он говорит: «Я не могу их контролировать».

Капиталистический строй действует иначе. Он говорит: «Если ты не сделаешь именно то, что мы тебе велим, мы отберем у тебя твое пространство, отберем у тебя твою энергию и отберем у тебя объекты» (смех в зале). Так что, как видите, он выше по тону (смех в зале). Он просто заявляет, что он это сделает. Ну, и время от времени делает, чтобы был наглядный пример.

А что говорят они? Они говорят: «Хм, салага! Мы можем контролировать его».

Ну, теперь вы видите, о чем мы с вами говорим? Мы говорим об инграммах. Мы снова возвращаемся к инграмме. У нас есть старое определение: инграмма — это момент боли и бессознательности. Давайте определим ее по-новому.

Как вы устанавливаете контроль над человеком? Вы можете сказать: «Дайте ему анестезию». Давайте скажем эту самую фразу. Вы добьётесь того, что человек перестанет контролировать пространство, энергию и материальные предметы.

Инграмма — это период отсутствия ответственности. Инграмма — это период, когда индивидуум избегал управления и обладания пространством, энергией и объектами. Инграмма — это период, когда индивидуум оставил пространство, энергию и объекты.

Как вы устанавливаете контроль над человеком? Вы даёте ему анестезию. Это лишает его того пространства, в котором он действует и реализует свою бытийность. Он покинет то пространство, в котором находится в этот момент. Большинство таких... на самом деле, если вы дадите человеку анестезию, он уйдёт и встанет где-то с другой стороны комнаты. Он просто выходит из тела. Он говорит: «Я ничего не осознаю, и я не имею никакого отношения ко всему этому» – и уходит. Это делает тэтан. ГС остаётся на месте и принимает удар на себя; ГС – это штука грубая, и к тому же она не слишком-то осознаёт окружающее.

Запишите это определение. Оно станет гораздо более понятным, когда мы дадим определения пространству, энергии и объектам, и выясним, что они такое с точки зрения непосредственного опыта. Но уже сейчас вы можете видеть, как это связано. Пройти инграмму, прохождение инграммы — это метод Стандартной Действующей Процедуры 1950 — 1951 годов. Это способ вернуть индивидууму контроль над тем периодом времени, когда он перестал контролировать пространство, энергию и объекты. Проходя через это снова и снова, показывая ему, что он все же лучше контролировал это, чем он предполагал раньше, вы добиваетесь того, что он вновь берет это под свой контроль. Для этого вы в одитинге проходите, проходите и проходите это.

Вам случалось проходить в одитинге эти операции, во время которых преклир, как он утверждает, находится на другой стороне комнаты? Мы раньше требовали, чтобы он вернулся в собственный вэйланс! Тяжёлый случай. Я имею в виду, это грубая методика. Однако это работало. Несмотря на всё это, мы продвинулись вперёд.

Но вот нормальный человек, в здравом уме, вы укладываете его на кушетку, он ложится и зловеще складывает руки на груди. Вы говорите ему: «Хорошо, сейчас двигайся в начало инцидента. Какая первая фраза?»

Как бы там ни было, мы попросили этого человека отказаться от энергии – он не должен двигаться, пока его режут. И мы попросили его отказаться от контроля над материальным предметом – а именно над собственным телом. Мы попросили его отказаться от пространства, от энергии и от материального предмета, и бог ты мой, этот человек перестаёт что-либо осознавать!

«Какого инцидента?»

Так вот, на самом деле вы просто могли бы попросить человека освободить место... просто заставить его уйти из тела, так что вы... человек отказался от контроля над пространством, энергией и материальным предметом (я имею в виду, отказался от контроля над ними, действительно отказался), и он говорит: «Я больше не могу контролировать всё это». Этот человек находится под контролем. Он становится следствием. И именно так люди опускаются по шкале тонов. Человек опускается по шкале тонов в той степени, в которой он отказывается от пространства, энергии и материальных предметов. Это может продолжаться и продолжаться. Я мог бы вам рассказать ещё о многом, что имеет непосредственное отношение к тэта-клированию.

Вы объясняете: «Ну, мы ищем этот инцидент, связанный с твоей соматикой в ноге».

Многие одиторы подходят к тэта-клированию таким образом: они говорят: «Покиньте то пространство, которое занимает тело». Я имею в виду, с таким чувством они подходят к делу. «Покиньте пространство, которое занимает тело, откажитесь от всей этой энергии, выйдите из этого предмета и переместитесь назад. Немедленно! Теперь вы полностью контролируете физическую вселенную и чувствуете себя лучше?»

«А я ничего не вижу. Ничего не вижу. Знаешь, у меня сейчас такая реальность, что я даже не знаю, там ли моя нога. Ты просишь меня пройти связанный с этим инцидент, а я, знаешь ли, не могу проходить инциденты с этим, там нет никаких инцидентов, которые были бы с этим связаны. Ты сказал, что это связано с матерью… сказал, что это показала та штука — э-метр, что она показала, что это у меня из-за того, что я хотел свести счеты с матерью, или что мать хотела свести счеты со мной, или я сделал оверт, или что там еще. Я не знаю, что это за штуки, но сейчас я просто… я просто ничего не вижу, и все это полная чушь». Через некоторое время этот парень может сильно разволноваться.

«О, нет!» Этот человек практически потерял сознание. У него в голове всё перепуталось. Он тут же оказывается в ужасном состоянии. И причиной того, что он в ужасно плохом состоянии, является то, что вы сделали его в некоторой степени бессознательным. Вы приказали ему отказаться от пространства, энергии и материального предмета.

Вы просто… вы просто налетели на этот трюк. Наконец мы его открыли. Какую ошибку вы допустили, когда не смогли сдвинуть закупоренный кейс? Вы просто не использовали постепенный подход. Вот и все. Вы сразу копнули слишком глубоко, заставляя это парня взять ответственность за большое количество пространства, большое количество энергии и большое количество объектов одновременно. Вы сказали: «Ну, ладно». Вы без какой-либо воодушевляющей беседы просто внезапно сказали: «Ну, хорошо. Сейчас возьми под свой контроль пространство, энергию и объекты. Давай, милый. Помоги себе сам».

Нет, нет. Правильный подход к тэта-клированию таков: вы просите преклира, чтобы он стал контролировать большее пространство, чтобы он вырабатывал больше энергии, и вы демонстрируете ему, что он может обладать неограниченным количеством предметов. Вы знаете, что у большинства преклиров просто нет пространства, в которое они могли бы переместиться: пространство в метре перед преклиром занять нельзя, оно принадлежит кому-то другому; пространство на три сантиметра перед его носом занять нельзя, оно принадлежит кому-то другому; и вы только представьте, пространство на три сантиметра позади носа занять тоже нельзя – оно принадлежит кому-то другому. Это доходит до того, что человек не владеет даже тем пространством, которое занимает его собственное тело. Тело даже не владеет тем пространством, которое оно занимает. Это пространство принадлежит администрации или кому-то ещё.

«Ох!» Этот парень просто… у него нет инграммного банка, у него нет разума. Он Бог знает где, он отсутствовал все это время. Когда вы начнете тета-клирование, вы мгновенно распознаете такого преклира. Вы тут же вникнете, в чем его проблема. Он не занимает пространство, из которого вы пытаетесь его вытащить (смех в зале).

Если вы поймёте, куда ведут эти два подхода, это станет для вас отправной точкой, откуда вы сможете двигаться вперёд. Если вы попросите человека отказаться от пространства, энергии и предметов – отказаться от них – то он опустится по шкале тонов и перестанет что-либо осознавать. И по мере того, как он постепенно перестаёт осознавать, он, конечно, начинает принимать на себя всё меньше и меньше ответственности, ведь ответственность – это просто контроль, признание своего контроля над пространством, энергией и материальными предметами. Поэтому человек опускается по шкале тонов и его становится всё легче и легче контролировать, так что теперь его может начать контролировать кто-нибудь другой. Кто-то другой должен дать ему пространство, энергию и предметы. Это государство всеобщего социального обеспечения. Такое государство раздаёт пространство всем своим гражданам.

Чем быстрее одитор это поймет, тем он счастливее, потому что некоторые из таких кейсов способны разбить ему сердце. Он говорит: «Вытащить его… вытащить его? Черт, но он же не внутри!» (Смех в зале.) Они негативно снаружи. Они не только не находятся в своих головах, но их еще нужно собрать из огромного количества мест, в которые они когда-то попали, и поместить в их головы, чтобы затем можно было их оттуда вывести. (Смех в зале.) Итак, вы просите его, и если вы просите, соблюдая принцип постепенности… вот что любопытно: если вы используете этот принцип — а в настоящий момент мы его используем — вы действительно сможете проходить локи, вторичные и инграммы с теми преклирами, с кем ранее это было невозможно.

«Государство даёт тебе место, где ты можешь жить. Да, а ещё государство даёт тебе работу. И государство даст тебе пищу и автомобиль, и каждому гражданину по паре башмаков. А ещё государство даст тебе медаль, если ты будешь хорошо себя вести».

Как это делается? Проведите его через очень короткий отрезок времени — неважно, приятный момент, неприятный момент, хороший момент или что-то еще. Просто проведите его через короткий отрезок его жизни, когда он чем-то владел.

Государство установило полный контроль над людьми. А что происходит с этими людьми? Они впадают в гипнотический транс. Государство говорит: «Луна сделана из зелёного сыра. Тут написано, что в 1821 году Рослинко Кабум летал на Луну и полностью изучил и исследовал её, чтобы сбросить её на капиталистический мир. И вот эта Луна, там всё открыто и о ней всё известно, и теперь она под нашим флагом».

Побудите его вспомнить что-то, что было для него по-настоящему реально, с чем он был в хорошем общении. Узнаете Прямой Провод АРО? Вот что мы обнаружили на практике: что Прямой Провод АРО оказывает поразительный эффект на психотика и невротика. Переломный момент в одитинге психотика был тот, когда он смог припомнить что-то абсолютно реальное. В тот миг, когда он это смог, он пережил замечательный подъем. Почему? Вы дали ему овладеть одной стомиллиардной в трам-пам-пам-дцатой степени частью пространства и энергии. Вы дали ему эту крошечную вещь. Ее почти невозможно измерить. Но он совершенно внезапно сказал: «О! Я могу чем-то владеть. Я могу что-то контролировать. Знаешь, был момент… в моем прошлом был момент, когда я мог что-то контролировать». Он говорит: «Уф-ф!»

Бумм. И граждане говорят: «Да, Луна сделана из зелёного сыра». Видите, какая замечательная система.

Если продолжить с этого момента и просто двигаться шаг за шагом, используя реальность всего этого — «стараться одитировать реальность», это звучит забавно — и действительно, такой низкотонный взгляд на вещи скоро обнаружит себя. Зачем одитировать реальность, если ее можно создать? И ваш преклир в какой-то момент придет к мысли, что он может создавать ее. И независимо от того, правильна ли эта мысль или ошибочна, хорошо это или плохо — ему станет значительно лучше. Зачем ее одитировать, когда ее можно создавать?

Капиталистическое государство действует по-другому. Оно говорит: «Если ты не будешь в точности выполнять то, что мы тебе говорим, то мы заберём у тебя пространство, мы заберём у тебя энергию и мы уж точно заберём у тебя предметы». Понимаете, оно находится в более высоком тоне. Оно просто говорит, что сделает это. И время от времени оно делает это с кем-то в назидание другим.

Мы, однако, продолжим наш разговор об этом.

Что ж, теперь вы видите, о чём мы говорим – мы говорим об инграммах... всё возвращается к инграмме. Согласно прежней дефиниции, инграмма – это момент боли и бессознательности. Давайте дадим ей новую дефиницию.

Если мы можем пройти с ним лок, неважно, насколько короткий, это восстанавливает для него некоторое пространство. На самом деле он был прав. Он имел право зайти в тот дровяной сарай, и нечего было его шлепать! Боже мой, какая это большая победа! Вы вернули ему немного пространства в прошлом, пространства, в котором ему постоянно отказывали. И вы работаете с его вхождением в комнаты, заглядыванием в коробки, влезанием куда-нибудь, пока, наконец, он не найдет случай, когда он куда-то вошел. Вы можете проодитировать моменты, когда он не хотел входить, пока он не почувствует себя абсолютно свободным войти в этот сарай. Конечно, с тех пор, как его отшлепали в этом сарае, прошло уже сорок лет, но вы обнаружили бы, что случись ему в сегодняшней жизни идти к этому сараю, он чувствовал бы себя довольно неуверенно. Кто-то действительно отобрал у него пространство, энергию и объекты.

Инграмма – это период отсутствия ответственности. Инграмма – это период времени, когда человек отказался от контроля над пространством, энергией и материальными предметами и от обладания всем этим. Инграмма – это период времени, когда человек отказался от пространства, энергии и материальных предметов.

Итак, мы вернули ему маленький кусочек пространства. А имел ли он право что-то делать? Выясним, кто сказал, что он не имел права что-то делать, вытащим это и уберем.

Если вы запишете эту дефиницию, то вам станет гораздо легче понимать материал, когда мы начнём давать определения материи, энергии и предметам и выяснять, чем они являются с точки зрения опыта. Но вы можете увидеть всё это прямо сейчас, по мере того, как будете увязывать всё это между собой.

Имел ли он право распоряжаться своей обувью? Это может быть слишком круто. Имел ли он право расчесывать себе волосы? Имел ли он право чем-нибудь владеть? Объектом? Контролировать что-то — он мог? Да. Вдруг, совершенно внезапно он — уффф! И далее нужно пройти все это снова: больше пространства, больше энергии (видите: энергия — это действие), и объект. И если вы просто продолжите, переходя от инцидента к инциденту по принципу постепенности, находя инциденты чуть побольше, только чуть-чуть побольше: в них чуть больше пространства, чуть больше делания, чуть больше объектов — вы сможете проходить локи, вторичные и инграммы.

Так вот, чтобы проходить инграмму... прохождение инграммы – это метод работы, использовавшийся в стандартной рабочей процедуре 1950 и 1951 годов. Это способ добиться того, чтобы человек установил контроль над тем периодом, когда он отказался от контроля над пространством, энергией и материальными предметами. Вы добиваетесь этого таким образом: вы снова и снова проходите этот период и демонстрируете человеку, что он обладал лучшим контролем над этим периодом, чем сам предполагал. Так что вы проходите это, проходите и проходите.

Что такое вторичная? Вторичная — это очень тяжелый момент потери. Это либо гнев по поводу потери, либо страх потери, либо страх из-за свершившейся потери, либо понимание поражения и апатия, то есть не только чувство поражения, но и ощущение, что уже никогда больше не выиграешь. Это у нас есть. Мы знаем это уже давно, так что давайте рассмотрим вторичную именно в таком ключе.

И вот что происходило с некоторыми людьми: вы укладываете человека на кушетку, он ложится и с мрачным видом складывает руки на груди. И вы говорите: «Хорошо, идите в начало инцидента. Какая там первая фраза?»

Прежде всего, владеет ли этот человек чем-то в настоящем времени? Есть ли что-то его? Парень покрутится-покрутится и скажет: «Дайте-ка подумать: вот галстук — нет, галстук мне подарила тетя Берта, а я всегда должен был беречь вещи, подаренные тетей Бертой, ботинки и все такое. Я работаю на такую-то компанию, и компания дает мне практически все, чем я владею. И… а вот… э-э… черт, получается, что реально я не владею этим. Дом принадлежит моей жене. Машина… машиной владеет финансовая компания (смех в зале). Э-э… так…(пауза) О, знаете что: у меня в верхнем ящике стола лежит зубочистка, так вот, я думаю, что она — моя».

«Какого инцидента?»

«Почему вы считаете, что вы владеете этой зубочисткой?»

И вы говорите: «Ну, мы ищем тот инцидент, который связан с соматикой в вашей ноге».

«Ну, я сам ее выточил». (Смех в зале.)

«Ну, я ничего не вижу. Я ничего не чувствую. И вы знаете, что моё чувство реальности таково, что я даже не уверен, есть ли у меня там нога. Вы попросили меня пройти инцидент, связанный с этим, и вы знаете, что я не могу пройти никакого инцидента, связанного с этим, и что нет никакого инцидента, связанного с этим. И вы говорите, что этот инцидент связан с моей матерью; вы говорите, будто это показывает вон та измерительная штуковина. Будто она показывает, что это всё потому, что я попытался расквитаться с моей матерью, или моя мать попыталась расквитаться со мной, или потому что я совершил оверт. Я не знаю, что это всё такое, но я просто ничего не вижу и всё это - сплошная ерунда». И через некоторое время этот парень может ужасно разгорячиться!

Двигайтесь по шкале постепенности, дайте ему вступить во владение тем, что ему принадлежит, и вы обнаружите, что это — очень интересный процесс.

Но на самом деле вы просто сделали вот что... Наконец-то мы это знаем. Что вы сделали, когда вам не удалось добиться того, чтобы закупоренный кейс начал двигаться? Вы просто не использовали градиентную шкалу. Вот и всё. Вы пытались углубиться в кейс, чтобы заставить этого человека сразу принять ответственность за большое количество пространства и энергии и за множество предметов. Вы даже не произнесли перед преклиром зажигательную речь, чтобы воодушевить его, вы просто внезапно сказали: «Хорошо, установи контроль над пространством, энергией и предметами. Давай, приятель. Действуй самостоятельно».

И знаете ли вы, что произойдет? Парень сможет пройти вторичную. У него умер папа, вы хотите снять с этого горе — вам совершенно не нужно, чтобы он продолжал ходить с этим горем. И вы хотите снять с парня это горе. Но на чем основана эта потеря? Чем он владеет? Что он мог бы потерять? Что он мог бы потерять без вреда для себя? Без чего он не мог бы обойтись? Вы увидите, как сфера его обладания начинает увеличиваться в отношении объектов.

«О-о-о». У этого человека просто нет инграммного банка – у него нет разума! Его здесь нет – его давно уже здесь нет. Когда вы начнёте заниматься тэта-клированием, вы сразу же распознаете такого человека и поймёте, в чём его проблема. Он не находится в том пространстве, откуда вы стараетесь его вывести.

Что он может делать и чего не может? — и его сфера деятельности начнет расширяться. Кем он может быть, кем он не может быть? — и начинает расширяться область его пространства. Вам нужно поднять его до такого уровня, когда он сможет что-то оплакать, потому что большинство мужчин в этом отношении пребывают в апатии.

И чем быстрее одитор распознает это, тем лучше для него, потому что он может пережить очень сильное огорчение, когда будет работать с одним из таких кейсов. Он скажет: «Вывести его наружу? Вывести его наружу? Да он же не находится внутри, чёрт побери!» Этот преклир снаружи, но как бы шиворот-навыворот. Он не только не находится в своей голове, но его ещё приходится собирать из множества мест, в которые он попадал, и помещать в голову, чтобы затем его можно было вывести наружу из головы!

Семьдесят шесть триллионов лет вселенная МЭСТ играет в такую игру: «Посмотри-ка, это твое. Взял? Крепко держишься? Ты уверен, что владеешь этим — ты уверен в этом прямо сейчас? Вжик! (Смех в зале.) — «Ну, похоже, оно было не твое. Вот тут есть для тебя кое-что другое». (Смех в зале.) В этой игре — корень многих зол.

Так вот, спросите его – и если вы будете спрашивать его в соответствии с градиентной шкалой... забавнее всего то, что если вы будете использовать тот принцип, который мы используем прямо сейчас, то вы действительно сможете проходить локи, инграммы и вторичные инграммы с теми людьми, с которыми раньше проходить эти инциденты было невозможно.

Далее: лок — это легкий инцидент. Локи основываются на вторичных и инграммах, и множатся из-за них же. Парень теряет бабушку, это вторичная, заряд горя. Он теряет бабушку и с этого времени начинает накапливать локи, связанные с потерей людей, пока не рехнется и не начнет бояться потерять что угодно. И вот он боится потерять часы, или он чувствует, что покончит с собой, если потеряет еще хоть одну вещь в жизни.

А как вы можете добиться этого? Вы просто проходите с ним какой-то момент его жизни. Не важно, будет это момент удовольствия, неприятный момент или приятный момент или любой другой момент. Просто пройдите с ним какой-то маленький эпизод в его жизни, когда он владел чем-то. Вы просите его вспомнить что-то по-настоящему реальное для него, вспомнить момент, когда он находился в общении с чем-то. Понимаете, прямой провод АРО. И что мы выяснили? Мы эмпирическим способом выяснили, что с помощью прямого провода АРО можно очень многое сделать для психотиков и невротиков, и что переломным моментом для психотика является та секунда, когда он смог вспомнить что-то абсолютно реальное. Как только он это сделает, его состояние действительно резко улучшится. Почему? Вы наделили его одной стомиллиардной в надцатой степени долей пространства и энергии. Вы просто дали ему эту малую малость. Её практически невозможно измерить. Но он совершенно внезапно сказал: «Послушайте, я могу владеть чем-то. Я могу контролировать что-то. Вы только подумайте, в моём прошлом был момент, в моём прошлом был момент, который я могу контролировать». И он говорит: (вздох).

Что такое вторичная? Вот та крупная потеря. Лок, который держится на инграмме физической боли, возникает в те моменты, когда ему напоминают, что у него есть сильный момент физической боли и бессознательности. Так что каждый раз, когда он думает, что эта штука снова здесь, он становится немножечко бессознательным. И он хочет, чтобы у него была эта инграмма, потому что не верит в свою способность действовать в критической ситуации достаточно быстро. Он думает, что научился этому, но способ, который он нашел — это поставить дело таким образом, чтобы получить автомат, который делает чик-трак и все за него решает.

Если бы вы использовали это как отправную точку и просто действовали по градиенту, используя реальность, – можете себе представить? Я имею в виду, что попытки «проходить в одитинге реальность» – как это, смешно сказать, называют – на самом деле оказываются низкотонным подходом к действительности. Зачем вам нужно проходить в одитинге реальность, когда вы можете создавать эту реальность? У вашего преклира вдруг появится идея о том, что он может создавать эту реальность. И неважно, верна ли эта идея или нет, хороша она или нет; преклиру просто станет намного, намного лучше. Зачем же проводить процессинг реальности, когда вы можете её создавать? Ну, мы так или иначе продолжим говорить обо всём этом.

Как люди гибнут? Они начинают гибнуть в тот момент, когда вбивают себе в голову, что им больше нельзя полагаться на самих себя. Не считая возможным полагаться на себя, они вынуждены полагаться на что-то еще, но они больше никому не доверяют. И вот они создают инграммный банк и полагаются на него.

Если бы вы могли пройти лок (и неважно, насколько это короткий лок) и тем самым вернуть человеку какое-то пространство, – если бы он осознал, что у него действительно было право зайти в сарай без того, чтобы его отшлёпали, – о, это была бы большая победа. Вы бы вернули ему какое-то пространство из его прошлого, в котором ранее ему постоянно отказывали. Вы бы работали с ним над теми моментами, когда он входил в комнаты или в какие-то ящики или во что-то ещё, пока наконец он не нашёл бы момент, когда он куда-то вошёл. И вы могли бы проходить с ним моменты, когда он не хотел куда-то входить – вы могли бы делать это до тех пор, пока он не почувствовал бы, что теперь он может свободно входить в этот сарай. Конечно, прошло сорок лет с того момента, когда его отшлёпали в этом сарае, но вы бы и сегодня обнаружили, что если бы он пошёл в сторону сарая, то испытал бы очень странное ощущение; кто-то действительно отнимал у него пространство, энергию и предметы.

Или, боясь действовать, они выходят и сооружают храм, устанавливают на алтаре идола и полагаются на него. Или едут в Лас-Вегас со словами: «Вручаем свою судьбу госпоже Удаче». Они слагают с себя ответственность в надежде, что то, за что они сняли с себя ответственность, снова будет у них. Так возникает взаимодействие.

Хорошо, так что мы вернули ему какое-то маленькое пространство. Теперь такой вопрос: имел ли он право делать что-то? Мы выясняем, кто сказал, что у него нет права делать что-то, мы убираем это, устраняем это.

Следовательно, как нужно проходить локи, вторичные и инграммы? Проходите их по принципу постепенного восстановления уверенности преклира в своей способности контролировать пространство, энергию и объекты. Вы можете использовать это, а также СДП ’50 и «Исходные тезисы».

Имел ли человек право распоряжаться собственными туфлями? Это может оказаться слишком трудной темой. Имел ли он право расчёсывать свои собственные волосы? Имел ли он право владеть чем-то и контролировать что-то? Имел? Да И подумать только, внезапно он говорит: «Хм!» И затем вы просто проходите всё это ещё раз: ещё немного пространства, ещё немного энергии... понимаете, энергия – это действие и материальный предмет. И если бы вы просто продолжали выбирать инциденты по градиентной шкале, и находили бы немного более крупные, более значительные инциденты, инциденты, содержащие немного больше пространства, немного больше действования, немного больше предметов, то вы смогли бы проходить локи, инграммы и вторичные инграммы.

На самом деле я думаю, что техника «Исходных тезисов» лучше, это техника 1948 года. С ее помощью можно одитировать все эти вещи.

Что такое вторичная инграмма? Вторичная инграмма – это очень тяжёлый момент, связанный с потерей. Это либо гнев в отношении факта потери, страх потери или страх из-за того, что потеря произошла, или же осознание человеком того, что он потерял что-то. А апатия возникает тогда, когда человек не только потерял что-то, но и никогда не сможет обрести это снова. Это у нас есть. Это мы знали уже давно, так что давайте теперь рассмотрим вторичные инграммы с этой точки зрения.

В этой технике можно проходить любую инграмму из банка. Если вы не можете пройти инграмму, вам нужно пройти что-то ей подобное.

Во-первых, владеет ли человек чем-либо в настоящем времени? Является ли что-либо его собственностью? И человек тычется туда-сюда: «Давайте-ка посмотрим; галстук? Нет, галстук подарила мне тётя Берта, а я всегда должен был осторожно обращаться с вещами тёти Берты. То же самое с туфлями и так далее. И я работаю на эту компанию, и она даёт мне практически всё, что у меня есть. И... и... боже мой, я на самом деле ничем этим не владею. Дом принадлежит моей жене. Автомобиль... автомобиль принадлежит финансовой компании. Э... дайте-ка подумать, э... м, э... да. Вы знаете, у меня в верхнем ящике лежит зубочистка, которая, как мне кажется, принадлежит мне».

Итак, какие-то вещи прояснились? Вы всегда можете пройти с преклиром инграмму, если только не будете настаивать на прохождении инграммы более тяжелой, чем он способен проходить. Однажды вы уже слышали об этом. Но как на самом деле вы подберетесь к ней? Вы подберетесь к ней, проходя лок и таким образом восстанавливая вашего преклира.

«А почему вы считаете, что эта зубочистка принадлежит вам?»

В связи с этим я хотел бы обсудить еще один момент. Это такое небольшое замечание, что в целом весь предмет локов, инграмм, вторичных и так далее разрешается сейчас Творческим процессингом. Вам нужно знать, что такое локи, вторичные и инграммы, и уметь работать с ними как таковыми, иначе вы не станете искусным мастером в Творческом процессинге. Но вы обрабатываете их прямо и непосредственно тем, что побуждаете преклира владеть его собственным пространством, его собственной энергией и его собственными объектами. И когда он завладеет своими собственными пространством, энергией и объектами, весь этот хлам вселенной МЭСТ — фьюить.

«Ну, я сам выстрогал её».

Он не только не будет уклоняться от них, он будет завладевать ими с сумасшедшей скоростью.

Делайте это в соответствии со шкалой градиентов, и позволяйте ему завладевать тем, что ему принадлежит. Вы обнаружите, что это очень интересный процесс.

Так что урегулируйте все это в целом с помощью Творческого процессинга; урегулируйте преклиров: вы знаете, что у парня есть инграмма, знаете, что у него есть Факсимиле 1, знаете, что у него есть что-то еще. Прорабатывайте это процессингом Творчества. Но не упускайте из виду тот факт, что вы работаете с тем, что он считает реально существующим.

И что бы вы думали? Не успеете вы и глазом моргнуть, как вы сможете пройти с этим человеком вторичную инграмму. Он потерял отца. Если вы хотите удалить заряд горя... нет больше никаких причин для того, чтобы вам нужно было удалять заряд горя, но если бы вы хотели удалить у него заряд горя, то для этого работайте с потерями. Чем он владеет? Что он мог бы потерять? Что он мог бы потерять безо всякой опасности для себя? Без чего он не мог бы обойтись? Вы и глазом моргнуть не успеете, как круг предметов, которыми он владеет, начнёт увеличиваться.

Давайте сделаем перерыв.

Теперь поработайте над тем, что он может и чего он не может делать, – и круг тех действий, которые он может выполнять, тоже начнёт увеличиваться. Чем он может быть и чем он не может быть – и начинает увеличиваться количество тех мест в пространстве, где он может находиться. Хорошо. Вы должны поднять его до такого уровня, где он сможет плакать над чем-то, потому что большинство людей находятся в апатии.

На протяжении семидесяти шести триллионов лет МЭСТ-вселенная играла в такую игру: «Посмотри, вот это – твоё. Ты получил это? Ты основательно привязан к этому, теперь ты уверен, что владеешь этим. Теперь ты уверен?» Рывок – и вселенная говорит: «Ну, я думаю, что это было не твоё. Но вот тебе взамен что-то другое». И эта игра является источником многих зол.

Итак, лок – лёгкий инцидент. Локи находятся поверх инграмм и вторичных инграмм, и образуются из-за того, что те существуют. Человек теряет свою бабушку, это вторичная инграмма – заряд горя. Он теряет свою бабушку, и с этого момента начинает копить локи, связанные с утратой различных людей, пока совсем не обезумеет – мысль о любой потере станет вызывать у него страх. Он боится потерять свои часы, или ему кажется, что он покончит с собой, если хоть что-то ещё потеряет.

Что такое вторичная инграмма? Это просто крупная потеря. Это лок, опирающийся на инграмму физической боли – просто момент, напомнивший человеку о том, что у него имеется момент сильной физической боли и бессознательности. И поэтому человек в некоторой степени впадает в бессознательность всякий раз, когда ему кажется, что этот момент возвращается. И ему нужна эта инграмма, ведь он не может полагаться на то, что сможет действовать достаточно быстро в критической ситуации. Он выяснил, что не может действовать достаточно быстро в критической ситуации. Он думает, что выяснил это, и поэтому правильное решение – это создать автоматическую машину: ззз-бумс – и машина всё за него сделала.

Когда люди полностью утрачивают самообладание? Это происходит в тот момент, когда они решают, что больше не могут положиться на себя. Когда они не могут положиться на себя, то они должны полагаться на что-то ещё. Нет никого другого, на кого они могли бы положиться, так что они создают инграммный банк и начинают полагаться на него. Или, испытывая страх перед действием, они строят храм, ставят на алтарь идола и начинают полагаться на него. Или они едут в Лас-Вегас и говорят: «Пусть всё решит фортуна». Они отказались от ответственности, рассчитывая, что то, на что они переложили ответственность, снова будет принадлежать им. Теперь вы понимаете, как тут взаимодействуют факторы.

Итак, как нужно проходить локи, вторичные инграммы и инграммы? Проходите их в соответствии с градиентной шкалой, постепенно увеличивая способность преклира контролировать пространство, энергию и предметы. Вы можете использовать этот подход, и вы можете использовать СРП пятидесятого года; вы можете использовать «Первоначальные тезисы». Фактически, я думаю, что в «Первоначальных тезисах» дана более хорошая методика, чем... 1948. С помощью этой методики можно проходить всё это.

Если вы будете использовать то, о чём я рассказал, вы сможете пройти любую инграмму в банке. Если вы не можете пройти инграмму, проходите что-то более лёгкое.

Хорошо. Это прояснило что-то для вас? Аудитория: Да.

Вы всегда можете проходить с преклиром инграммы, при условии, что вы не требуете от него прохождения более тяжёлой инграммы, чем он в состоянии пройти. Вы когда-то знали об этом, но как на самом деле нужно подбираться к инграммам? Для этого нужно проходить локи, чтобы человек вновь начинал владеть чем-то утраченным.

Есть ещё один момент, на который я хотел бы обратить ваше внимание в связи с этим. Есть ещё один небольшой момент: для работы со всеми локами, инграммами и вторичными инграммами – со всем этим в целом – сейчас применяют процессинг создания. Вам нужно знать, что представляют собой локи, инграммы и вторичные инграммы, чтобы вы могли работать с ними как с локами, инграммами и вторичными инграммами. Иначе вы не сможете с достаточным мастерством применять процессинг создания. Но вы работаете с ними напрямую – иными словами, вы работаете с ними совершенно напрямую. Вы работаете с ними, делая так, чтобы преклир владел собственным пространством, собственной энергией и собственными предметами. И когда он будет владеть собственным пространством, энергией и предметами – чёрт побери! МЭСТ-вселенная? Тьфу! Он не только покинул её, у него к тому же появилась невероятная способность владеть тем, что в ней находится.

Так что в конце концов используйте для работы с этим процессинг создания. Когда вы работаете с преклиром, вы знаете, что у него есть какая-то инграмма, вы знаете, что у него есть факсимиле «Один», вы знаете, что у него есть что-то ещё. Работайте со всем этим с помощью процессинга создания. Но не теряйте из виду тот факт, что вы имеете дело с чем-то, что преклир считает реально существующим.

Давайте сделаем перерыв.